Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных

Такая командная работа требует титанического уровня доверия, понимания и самоотдачи, вот почему альбатрос стал символом очередного выдающегося подвига моногамии в перелетах на большие расстояния. Они живут от шестидесяти до семидесяти лет и обычно спариваются с одной и той же птицей каждый год на протяжении всей жизни. Их «уровень разводимости», как его называют биологи, – один из самых низких среди всех птиц. Верность альбатросов и их приверженность к жизни в нуклеарной семье завоевала поддержку и одобрение со всех сторон. Когда первая леди-республиканка Лора Буш посетила Гавайи в 2006 году, она похвалила супругов-альбатросов за то, что они взяли на себя обязательства друг перед другом на всю жизнь. Чего никто, и меньше всего сама Буш, не знал в то время, так это того, что более трети этих преданных пар были, выражаясь антропоморфно, лесбиянками.

«Никогда нельзя знать наверняка, что пара альбатросов – это именно самец и самка», – сказала мне Линдси Янг, когда мы пробирались через гнездящуюся колонию темноспинных альбатросов на Гавайях.

Доктор Янг является исполнительным директором Pacific Rim Conservation [49] и изучает темноспинного альбатроса с 2003 года. Мало кто знает этих птиц лучше, и мне посчастливилось сопровождать канадского биолога во время ее еженедельной переписи колонии в Каена-Пойнт, самой западной оконечности Оаху. Потрясающий участок пологоволнистого песка, переплетенный лиственными местными лианами, выходит из тени зубчатого вулканического хребта, маскирующегося под спину дракона. Это дикий и продуваемый всеми ветрами мир, далекий от гавайских баров и высотных кондоминиумов Гонолулу. Каена-Пойнт является ценным заповедником для множества находящихся под угрозой исчезновения морских птиц – альбатросов, олушей и буревестников. В течение последних двадцати лет эти наивные наземные виды были защищены от диких кошек, вездесущих крыс и мародерствующих внедорожников массивным металлическим забором, о котором так мечтал Дональд Трамп. Находясь в безопасности за этим забором, колония стала прибежищем для морских птиц, и неожиданно здесь образовался, как отметила Янг, «самый большой процент “гомосексуалистов” в мире».

Гавайские альбатросы были задокументированы биологами более ста лет назад, но их нетрадиционные спаривания оставались незамеченными до 2008 года. Нетрудно догадаться почему. Когда я, спотыкаясь, шла за Янг, мы натыкались на бесчисленные норы буревестников: они усеивали колонию, как скрытые мины. При этом на меня глазела целая армия одинаковых птиц размером с гуся. На всех было одно и то же застывшее выражение ошеломленного негодования, подчеркнутое их лицевым диском.[50] При этом ни тела, ни поведение никоим образом не выдавали их пол.

Я наблюдала, как птицы с энтузиазмом ухаживали друг за другом при помощи своего ритуального танца – то, что коллега Янг назвал «вечеринкой для одного». Группка альбатросов собралась и покачивала головами, как типичные подростки на негромкой дискотеке. Через некоторое время одна пара синхронизировалась друг с другом, а затем повысила ставку, включив в танцы церемониальное обнюхивание подкрыльев, щелканье клювами, запрокидывание их вверх и печальное «мычание».

Одинокие птицы проведут несколько лет, посещая эти дискотеки альбатросов, оценивая таланты различных партнеров по танцам, прежде чем наконец выбрать свою первую пару, что весьма разумно, учитывая продолжительность и серьезность возникающих обязательств. Альбатросу нужно найти партнера, с которым он мог бы общаться и координировать свои действия, и все эти синхронные танцы, похоже, являются частью испытания. Это было настоящее представление – такое же страстное, как любое аргентинское танго. Было очевидно, какие пары нашли друг друга – энергия и вибрации от их взаимной синхронизации чувствовались на расстоянии. Но я никак не могла определить, была ли эта пара гетеро– или гомосексуальна. Янг тоже – в ответ на мой вопрос она просто пожала плечами.

Однако была одна большая овальная подсказка, которая заставила Янг и ее коллегу, биолога по охране природы Бренду Заун, заподозрить, что в этих птицах должно быть что-то особенное. Темноспинный альбатрос физически не способен отложить более одного яйца за сезон размножения – на второе яйцо у него попросту не хватает энергии. Тем не менее во многих гнездах в Каина-Пойнт присутствовало второе яйцо, или оно лежало снаружи, будто выкатилось.

Ученые называют это явление «сверхъестественным сцеплением»: подобные случаи периодически регистрировались на Гавайях с 1919 года. Орнитологи придумали множество невероятных объяснений этим двойным яйцам. Один предположил, что у некоторых самок все-таки хватило сил отложить два яйца, в то время как другой обвинил самок в том, что они «подбрасывают» свои яйца в чужие гнезда. Последняя теория была идеей Харви Фишера, основателя науки об альбатросах середины века, который также заявил с несколько опрометчивым консервативным рвением, что «беспорядочные половые связи, полигамия и полиандрия этому виду неведомы».