Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных

Проверка этой теории на дельфинах оказалась еще более сложной задачей. Однако находчивая Бреннан и ее коллега исследовательница Дара Орбах разработали хитроумный способ воскрешения половых органов китообразных из мертвых и использования их в лаборатории. Их «совокупление Франкенштейна» включало в себя закачку физиологического раствора из пивного бочонка под давлением в пенисы, чтобы имитировать эрекцию, а затем закрепление их формальдегидом, чтобы они не потеряли свою набухшую форму. Затем Бреннан и Орбах вставляли эти затвердевшие пенисы в соответствующие влагалища, сшивали их вместе, пропитывали йодом и убирали в компьютерный томограф. Он позволил им заглянуть сквозь ткани и пронаблюдать скрытую внутри механику совокупления дельфинов.

Известно, что человеческие влагалища меняют форму во время секса, поэтому воссоздание механики совокупления с фиксированными структурами было далеко от совершенства. Но Бреннан сказала, что этого было достаточно, чтобы продемонстрировать, как пенисы афалины и морской свиньи блокируются лабиринтообразными трубками самки. Так происходит, если только в самку не проникают под очень определенным углом. Поскольку дельфины совокупляются в трехмерном пространстве, у самки есть много возможностей скорректировать свою позу, даже весьма незначительно, чтобы нежелательный поклонник оказался в тупике.

Как и в случае с утками, теория Бреннан переписывает судьбу самки дельфина, превращая ее из жертвы в победителя в битве полов. Чем больше мы узнаем о половой анатомии самок, об их физиологии и поведении, тем больше так называемое доминирование самцов, о котором говорили на протяжении столетий, начинает терять свой смысл. Самки разработали творческие способы контролировать оплодотворение своих яйцеклеток, даже если самцы сильнее, многочисленнее или решительнее. Недавнее исследование показало, что когда у самцов гамбузии Хольбрука развиваются более длинные гениталии (известные как гоноподиум), чтобы доставать самок, у них в ответ увеличивается мозг, чтобы перехитрить своих агрессоров.

«Самки могут сохранять контроль анатомически, поведенчески или даже химически. Иногда это незаметно, а иногда наоборот. Эти стратегии могут накладываться друг на друга. Я не знаю, является ли это сменой парадигмы, но мы, безусловно, признаем биологическую реальность, заключающуюся в том, что репродуктивные взаимодействия очень сложны. Нет никаких оснований предполагать, что если у уток сложные влагалища, они не могут иметь химические способы подавления сперматозоидов. Скорее всего, они есть», – сказала мне Бреннан.

У Бреннан есть и другие позитивные новости о совокуплении афалинов. Она считает, что самки способны получать от него удовольствие.

«Хочешь увидеть клитор дельфина?» – спросила меня Бреннан не без ликования в голосе. Прежде чем я успела ответить «Да», она нырнула под пыльный лабораторный стол, чтобы открыть самую большую коробку Tupperware, которую я когда-либо видела, до краев наполненную маринованными половыми органами. Тошнотворный запах сладкого алкоголя ударил мне в нос, когда ее рука погрузилась в этот формалиновый суп, чтобы извлечь большой кусок неподвижной плоти с углублением посередине, похожий на пару огромных булочек для бургеров. Кусок гениталий был большим и скользким и постоянно выскакивал из рук Бреннан, которые были в резиновых перчатках, в то время как она пыталась раздвинуть «булочки» и обнажить внешнюю часть скрытого внутри клитора дельфина. Когда ей наконец это удалось, я была в шоке. Клитор дельфина имел пугающе знакомый капюшон. Если бы не его внушительные размеры, он мог бы принадлежать человеку.

Как мы выяснили в третьей главе, клитор эволюционировал для полового удовольствия, и среди млекопитающих существует огромное их разнообразие, что позволяет предполагать, что здесь действуют могущественные эволюционные силы. Но по сравнению с пенисом мы очень мало знаем о морфологии или гистологии клитора. Бреннан работает над этим. Она показала мне поперечные срезы, которые сделала в своей лаборатории при помощи ломтерезки для мяса. Они выявили значительную протяженность внутренних тканей клитора дельфина. «Здесь так много эректильной ткани – у нее должна быть какая-то функция», – пояснила она мне.

Откидывая капюшон

Оценить это приспособление мешает море дезинформации и культурного багажа. Клитор, пожалуй, единственный орган, который изучен еще меньше, чем влагалище. Он появился на анатомической карте в середине XVI века, будучи обнаруженным, несколько нетрадиционно, итальянским католическим священником по имени Габриеле Фаллоппий [31] (1523–1562). Однако, когда Фаллоппий поделился своей находкой с великим врачом Везалием, основателем современной анатомии человека, дело было поспешно замято. Везалий провозгласил, что «этой новой и бесполезной части» у здоровых женщин не существует и она встречается только у гермафродитов.