Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных

Аналогичная история и с амфибиями, которые демонстрируют целый ряд стратегий родительской заботы – от одиноких пап до одиноких мам и совместной заботы о потомстве. Возьмем, к примеру, маленьких ярких ядовитых лягушек, которых я часто видела в тропических лесах Перу. Эти крошечные ядовитые амфибии (из семейства Dendrobatidae) становятся удивительно преданными родителями. Иногда я ловила одного из них, прыгающего по лесной подстилке с кучей головастиков, прилипших к его спине в виде извивающегося рюкзака. Это сюрреалистическое поведение кажется довольно странным, но лягушка на самом деле прокладывает только что вылупившимся головастикам путь к безопасному источнику воды. Ядовитые лягушки откладывают яйца в опавшую листву, но когда головастики вылупляются, им необходимо претерпевать метаморфозы в воде, например в крошечных лужицах, которые собираются в дуплах деревьев или в углублениях у основания листьев бромелии. Эти временные частные бассейны свободны от хищников и являются безопасным местом для головастиков, чтобы они могли завершить свое развитие, не будучи съеденными. Лягушки могут путешествовать часами, если не днями, взбираясь на деревья тропического леса высотой в несколько этажей в поисках идеального бассейна для своего потомства, что, когда вы всего в дюйм длиной, является экстраординарным актом родительской самоотверженности.

В дикой природе эту марафонскую миссию в основном выполняют самцы, но у некоторых видов ядовитых лягушек подобную обязанность берут на себя самки или даже оба родителя.

Лорен О’Коннелл, доцент кафедры биологии Стэнфордского университета, признала, что эта изменчивость среди близкородственных видов дает уникальную возможность изучить нейронную сеть, контролирующую родительскую заботу, и выяснить, одинакова ли она у разных полов.

«Кажется, люди считают лягушек существами с совершенно другим мозгом или сомневаются, есть ли он у них вообще, – сказала мне О’Коннелл по скайпу. – И это правда! На самом деле их мозг довольно древний; одни и те же фрагменты прослеживаются у всех животных. Сложность заключается только в том, что, вне зависимости от размера, это все-таки одни и те же фрагменты».

У пятнистого древолаза (Dendrobates tinctorius) самки никогда не подкармливают головастиков в дикой природе, этим всегда занимается самец. Но в лаборатории, когда О’Коннелл убирала самцов от потомства, она видела, что самки часто (если не всегда) вмешивались и брали на себя их роль. Когда она заглянула внутрь мозга лягушек, то обнаружила, что такое поведение связано с активацией определенного типа нейронов в гипоталамусе, которые экспрессируют нейропептид под названием галанин, независимо от их пола.

«Схема, способствующая родительскому поведению, одинакова у самцов и самок», – сказала мне О’Коннелл.

Так что дело не в том, что один пол запрограммирован инстинктивно помогать «ближнему своему», а в том, что один из них должен это делать. При этом оба пола сохраняют строение мозга, чтобы управлять инстинктом заботы. Это является ударом для идеи уникального материнского инстинкта, по крайней мере у лягушек. Но что насчет млекопитающих, где львиная доля родительской заботы часто обеспечивается самкой, а самцы могут быть, скажем, несколько менее склонны к выращиванию потомства?

В мире мышей, например, девственные самцы агрессивны и склонны к детоубийству, регулярно раня или убивая новорожденных. Недавнее новаторское исследование, проведенное Кэтрин Дюлак, профессором молекулярной и клеточной биологии Хиггинса в Гарвардском университете, показало, что этих кровожадных самцов мышей можно превратить в любящих отцов, стимулируя те же самые галаниновые нейроны в их гипоталамусе.

«Это как переключатель на воспитание детей», – сказала мне Дюлак. Используя передовые методы оптогенетики, она смогла активировать клетки галанина у девственных самцов, настроенных на убийство детенышей. Их трансформация была мгновенной: самцы начали строить гнезда и осторожно помещать в них детенышей, за которыми они потом ухаживали и которых защищали.

«Самцы мышей стали “матереподобными” – заботились о детенышах точно так же, как это делала бы мать, с той лишь разницей, что они не могли кормить грудью. Это потрясающе». Дюлак обнаружила, что существуют две группы нейронов: одна управляет родительским поведением (нейроны галанина), а другая – детоубийственным поведением (нейроны урокортина), – и они проецируются непосредственно друг на друга. Стимулирование одного подавляет другое, поэтому поведение является взаимоисключающим – животное не может быть одновременно заботливым родителем и детоубийцей.

Эта нейронная схема одинакова у самцов и самок. Когда Дюлак использовала те же методы для стимуляции нейронов урокортина у самок мышей, они переключились с заботы на нападение по отношению к детенышам. «Действительно потрясающе. Вы нажимаете одну кнопку, и у вас проявляются родительские инстинкты. Нажимаете другую, и у вас появляются инстинкты детоубийцы», – объяснила она.