Судьба

Пару дней подряд он смазывал плетеные корзины чем-то, что способствовало сохранению свежести их содержимого. Они предназначались огрианским жнецам, чтобы те могли брать с собой обед. Акос до сих пор не понимал, как люди узнавали, что наступал полдень на этой планете, куда никогда не проникали лучи солнца.

Акос ожидал, что, так или иначе, будет ощущать недостаток солнца, и временами это происходило. А еще он не мог не обращать внимание на температуру воздуха. Его не столько занимала тоска по солнцу, сколько страдания, причиняемые жарой. Это была еще одна засевшая в его сознании мысль, что порождала все больше вопросов.

Зенка нарушала молчание только для того, чтобы указывать Акосу, что нужно делать. Но однажды она задала ему тот самый вопрос, который Акос ожидал услышать с самой первой встречи.

– Как ты оказался среди шотетов, если вырос в Гессе?

Акос чуть не резанул палец, но его лицо осталось беспристрастным.

– Я был врагом Ризека Ноавека. Пленником.

Зенку это слегка рассмешило.

– Это мало о чем говорит. Все мы – враги семейства Ноавеков. Похищенные, заключенные, изувеченные и подвергавшиеся пыткам. Колония обездоленных. – Зенка щелкнула зубами, будто собиралась зарычать. – То, что ты враг Ноавеков, еще больше делает тебя шотетом.

– Я все пытаюсь понять. Почему вы все то и дело придумываете слову «шотет» новые определения? Я родился на Туве. Я – тувенец. Что здесь непонятного? – Акос сделал паузу. – И если скажете что-то про откровенный язык, я искромсаю эти уресты.

– Шотет или нет – это всегда сложнее, чем кажется.

Зенка произнесла это с незнакомой мягкостью в голосе, какой Акосу еще не доводилось от нее слышать.

– Ты считаешь, что быть тувенцем – значит лишь родиться по правильную сторону от воображаемой границы?

– Нет, но…

– Мы не всегда жили на планете. Нашим домом было токотечение – куда больше, чем простой кусок камня. Или наш корабль. Но национальная идентичность значит для нас, возможно, больше, чем для других народов, ведь мы всегда находились на грани исчезновения. Мы боремся за тебя, за твою принадлежность к нашему народу. И мы прекратим борьбу за тебя, только если вымрем окончательно.

Акос стоял как вкопанный. На тик ему показалось, будто он окружен ее словами. Нечто похожее сказала Исэй несколько недель назад. Она дотронулась до лица Акоса и сказала, что он принадлежит Туве. Но после смерти Ори ситуация изменилась. Шотеты же принимали Акоса, даже толком его не зная, даже учитывая, что он в этом не нуждался. Их волновало лишь то, текло ли в венах Акоса хотя бы несколько капель шотетской крови.

Он резко вздохнул.

– Пойдем, – сказала Зенка. – Покажу тебе кое-что.

Она не стала запирать дверь магазина, где все так и продолжало вариться, и завела его в комнату, расположенную по соседству. Дверь была на пружине, потому, после того как Акос вошел, она шлепнула его по заднице, слегка напугав. Очевидно, в этой комнате жила Зенка, поскольку выглядела она так же, как и ее магазин: так же была заставлена банками с ингредиентами, а пучки трав свисали с низкого потолка. В углу стояла кровать со смятыми простынями, а вдоль дальней стены располагался стол, на котором виднелась раскрытая книга.

Зенка взяла книгу и протянула ее Акосу. Книгу словно распирало от количества страниц, так что она даже нормально не закрывалась. Она раскрылась на ладонях Акоса. На странице было изображено растение – от корней до цветка. Рядом виднелась запись на шотетском, сделанная плотным мелким почерком, которую Акос не мог прочитать. У Акоса не было времени изучить шотетский алфавит.

– Что это?

– Мой журнал. Я изучаю все растения, которые нахожу. Занимаюсь этим с молодости. Иногда высушиваю и приклеиваю к страницам, но в большинстве случаев – зарисовываю. Я делала так каждую Побывку, так что здесь растения всех планет. Это – мягкая ива. Они негусто растут на вершинах Треллы. В приготовлении лекарств от нее мало проку, но у ее сережек сладкий аромат – их хорошо класть в обувь.

Акос с улыбкой перевернул одну из толстых плотных страниц. Следующим было огрианское растение, которое он узнал. У него были луковицеобразные плоды, напоминавшие человеческие пухлощекие лица, а его основные корни были прямыми и уходили глубоко под землю. Они были намного длиннее самого растения.

– А это вома, – объясняла Зенка. – Его сок – самый мощный усиливающий агент, который я когда-либо находила. Даже сильнее гарвы и сендеса, растущих в твоей стране. Тебе нужно вести такой журнал. Фауны двух планет, на которых ты был, считаются одними из наиболее интересных во всей Солнечной системе. Тебе следует все фиксировать. И хранить.

Зенка забрала книгу и вернула ее на место, а затем метнулась к стопке с книгами, стоявшей у стола. Когда она не нашла того, что искала, то присела у кровати и вытянула из-под нее коробку с другими книгами. Старуха вынула красную книжку размером с ладонь Акоса и протянула ее ему.