Судьба — это мы

«В редакцию городской газеты Аню Круглову зачислили сотрудником отдела писем, — цитирую новеллу «Первый урок». — Для своих девятнадцати лет она казалась очень хрупкой, и даже тяжелый узел кос на затылке не придавал ей солидности.

Училась Аня на втором курсе литературного факультета, писала длинные стихи о пятилетке и ударниках строительства, втайне надеясь, что когда-нибудь ее стихи появятся на первой странице «Комсомольской правды»{8}.

Все точно: и о девятнадцати годах, и об отделе писем, и о длинных стихах, и о мечте. «Аня Круглова» — типичный журналистский камуфляж, остальное — о ней, Татьяничевой.

Вот они, стихи тех лет:

Огромный завод наш стоит величаво,
И сталь не устанет звенеть,
А вовсе недавно нас грозно встречала
Уральская дикая степь.

В суровые ночи, ненастными днями

Над нами кружили орлы,
Но мы приходили и дерзко вздымали
Огромные глыбы горы.

Вгрызались в породу, круша динамитом

Упрямую толщу пород,
Затем, чтоб сегодня огнями залитый
Стоял наш красавец-завод (…)

Но если закружит над Родиной нашей

Суровая буря войны,
За счастье, за солнце, за молодость нашу
Бесстрашно мы выйдем в бои.

И вместе со всеми, кто честен и молод,

По первому зову пойдем,
Про нашу Магнитку, про солнечный город
Походную песню споем.

(«Магнитогорский марш». 1937)

{9}

Надо было обладать большой прозорливостью, чтобы увидеть в этих строках молодой газетчицы Людмилы Татьяничевой будущую крупную поэтессу. А та старалась рассказать о своей «мечте созиданья», как рассказывают в письмах к друзьям, просто, доверчиво, не заботясь, пока ни об отточенности фразы, ни о зримости образов, ведь те, к кому она обращалась, знали о городе и о комбинате ничуть не меньше. Обстоятельно и точно она фиксировала свои чувства, но не вдохнула еще в них ни подлинной страсти, ни истинного огня юности, потому что не умела себя раскрепостить.

3. ПОЭТОВ РОЖДАЮТ ИСПЫТАНИЯ

Десять лет она проработала в «Магнитогорском рабочем». Высокую, стройную, темноглазую газетчицу и поэта хорошо знали и в заводских цехах, и в рабочих общежитиях, и на стройплощадках города и комбината.

Какая другая работа, как газетная, дает такую широкую возможность общения? Какая другая профессия, кроме журналистской да партийной, требует, чтобы человек был в курсе всех хозяйственных и культурных дел стройки, города, страны?

Девушка приехала в Магнитку,
Ей и восемнадцати не дашь.
Пестрая косыночка в накидку,
Увязан в узел весь ее багаж.

Утром с комендантом воевала,

Что отвели ей места очень мало.
В завкоме отыскала стопку книг.
Так книжный фонд впервые здесь возник…

(«Заводская библиотека», 1936)

Многие стихи ее магнитогорского десятилетия были репортажем со строительной площадки пусть уникального комбината, пусть молодого и неповторимого, первого в судьбе твоей города, но всего лишь репортажем.

Осознание в себе поэтической силы, общественной важности и нужности людям твоего дарования, права говорить им о самом сокровенном приходит в пытливое, искреннее сердце как итог мучительных раздумий, сомнений, боли.

Нужен, по словам Блока, «подземный ход души», скрытый от всех и вся, но от этого не менее глубокий, преобразующий личность, характер, делающий слово — поступком. Она строила Магнитку вместе со всеми, строила своими заметками, очерками, стихами, строила себя, выбирая друзей, очерчивая свою дорогу…