Судьба гнева и пламени

С ними две женщины. Их матери, скорее всего. На их лицах страх, хотя и в разной степени. Двое мальчишек (может быть, лет тринадцати) высоко держат подбородки, демонстрируя храбрость, но темные пятна, образующиеся на их штанах, говорят о другом.

– Где лорд Столл? – кричит Зандер слишком спокойным, ледяным голосом.

Человек в прекрасной ливрее, стоящий на площади, делает шаг вперед, чтобы поклониться. Это слуги с его земель.

– Ваше Высочество.

– Мне сказали, что вы отправляете на казнь шестерых кормильцев. Почему передо мной четверо детей?

– Ваше Высочество, потому что они убили своих хранителей.

– А как вы узнали, что в их венах течет этот яд?

– Ну, я… да, я согласен, это проблема, – запинается он, а затем откашливается. – Но это не меняет того факта, что эти смертные приняли яд с намерением кого-то убить. Они сделают это снова, если представится возможность.

– Вы имеете в виду бессмертных, которые брали их кровь вопреки закону?

– Да, но они достаточно взрослые, чтобы знать, что они принимают… – Голос Столла дрожит под смертоносным взглядом Зандера.

– Насколько я понимаю, эти бессмертные – любой бессмертный, который не соблюдает закон системы кормильцев, – заслуживает такого же наказания.

Поднимается ропот, но за ним быстро следует тишина.

Зандер поворачивается к заключенным.

– Эти дети принадлежат вам?

Женщины решительно кивают. Та, что слева, умоляет:

– Пожалуйста, пощадите их. Это были мы. Мы добавляли яд в их напитки. Они не знали.

– Но вы знали.

Они кивают.

Челюсти Зандера сжимаются. Он привык обдумывать те или иные проблемы, но ему не дали такой возможности. Эти лорды поведали ему байку о злых непокорных кормильцах, а после привезли их, привязанных к крестам, чтобы сжечь.

Мой шок сменяется яростью.

– Они сделали то, что сделала бы я, будь это мои дети, – шиплю я себе под нос достаточно громко, чтобы Зандер услышал. У них был шанс остановить их от кормления монстрами. Так поступили бы многие родители. Мое отвращение нарастает, когда я сжимаю предплечье Зандера. – Ты не можешь этого сделать. Это наказание неправильно.

Он встречается со мной взглядом, будто ищет ответ. В это время ближайший приспешник зажигает факел.

– И что ты хочешь, чтобы я сделал? Отпустил их? Люди еще не осознали, что яд поселился в их венах навсегда, но когда они это поймут, то сделают с ними намного худшие вещи.

– Не знаю, но это наказание несправедливо, и ты это знаешь. – Мой разум судорожно ищет решение. Что бы сделали в моем мире? – Отправь взрослых в подземелье. Или на работу в Разломе. А детей в Сикадор. Заплати Кэйдерсу, чтобы он вывез их контрабандой.

В его глазах мерцает отчаяние.

– А если они вернутся?

– Зачем им возвращаться сюда? – бормочу я, но то, что сказала Вэнделин, вдруг поражает меня, словно молнией. – Заклинатели помечают людей в Ибарисе, чтобы подтвердить, что они прошли испытания. Пусть Вэнделин пометит их. Если они достаточно глупы, чтобы захотеть вернуться, это их отпугнет.

Зандер, кажется, обдумывает мои слова.

– Отпустить их всех.

Три слова эхом раздаются в полной тишине, но их быстро заглушает шум. Когда веревки перерезают, а заключенных сводят вниз по ступеням, на лицах знати отражается возмущение. Кормильцы обнимаются, по щекам текут слезы.

Толпа реагирует по-разному: от шока до облегчения и разочарования. Аттикус стоит внизу, глядя на нас снизу вверх, его челюсти сжаты. Еще одно решение брата, которое он не одобряет. Или, может быть, это мое влияние, которое он не в силах принять.

Я провожу рукой по спине Зандера, надеясь, что этот маленький, безмолвный жест подарит ему хотя бы небольшую защиту от шума.

Рука Зандера поднимается в воздух, и снова наступает тишина.

– Эти заключенные будут сопровождены в темницу, пока я не выберу для них наилучшее наказание. Но за то, что они проглотили яд, предназначенный для нанесения вреда, эти заключенные будут заклеймены.

Он кивает в сторону Вэнделин.

Жрица на мгновение замирает, выглядя взволнованной неожиданной просьбой. Я полагаю, она думала, что ее дни, когда она помечала людей, закончились. Но затем она идет вперед, ее бело-золотое платье развевается на ветру. Вэнделин останавливается перед каждым заключенным и берет их руки в свои, вызывая у них болезненную дрожь, будто то, что она делает, причиняет им страдания. Наконец, она доходит до конца очереди из кормильцев и поворачивается к Зандеру, чтобы поклониться.

– Давайте все увидим клеймо испорченного! – кричит Зандер.

Заключенные смотрят друг на друга, а затем нерешительно поднимают руки вверх, показывая круг с двумя переплетенными полумесяцами на подушечках их больших пальцев, очертания которых светятся от заклинательной магии Вэнделин.

Меня пронизывает холодная волна узнавания. Я уже видела эту метку, вытатуированную на руках Народных Стражей.

– Что это за символ? – шепчу я.

– Я не знаю, но, что бы это ни было, я уверен, что все услышат об этом к следующему Худэму.

По толпе проносится гул, когда лорд Эдли сходит с трибун и уверенно идет в центр площади.

Зандер рядом со мной скрежещет зубами.

– Если позволите, Ваше Высочество…