Судьба гнева и пламени

– Там есть вещи и похуже, – бормочет король, скорее про себя, а затем качает головой. – Твой отец хотел помочь своему народу, и собственная семья убила его за это. Я не могу представить, какими же были его предсмертные мысли. – Глаза Зандера обращаются ко мне, словно проверяя мою реакцию.

Он не получит ее. Сейчас мною больше владеет любопытство, нежели сочувствие к незнакомцу.

– Почему королева… моя мать, – я пробую эти слова на языке, – этого не хотела?

– Нейлина? – усмехается он. – Потому что она жаждет власти и хочет нашу землю для себя, и она с удовольствием смотрела бы, как каждый из нас горит на костре. Эта женщина веками была змеей, нашептывающей идеи о войне и завоевании на ухо твоему отцу. Она в одно ухо, а Кэдмон – в другое. Не знаю, как король сопротивлялся.

Веками.

Он имеет в виду, что родители принцессы Ромерии были королем и королевой сотни лет.

Шокированная, я откашливаюсь и спрашиваю:

– Сколько тебе лет?

Медленная, злобная улыбка касается его губ.

– О, ну будет тебе. Подумать только, какой привлекательной казалась идея быть с кем-то, кто намного старше тебя. Что ты мне тогда сказала… – Зандер прикусывает нижнюю губу, но что-то подсказывает мне, что все это притворство. Едва ли ему требуется на самом деле взывать к своей памяти. – Ты была бы счастлива выйти замуж за кого-то более опытного. – Его взгляд падает на мои губы. – Вообще-то «счастлива» – это не то слово. Ты сказала, что «готова учиться у кого-то более опытного».

– Я этого не говорила.

– Хочешь знать, что еще ты шептала мне на ухо…

– Нет. – Я чувствую, как кровь приливает к лицу.

Выражение его лица смягчается.

– Хорошо, потому что я бы предпочел навсегда вычеркнуть эти воспоминания из своей памяти.

Интересно, каков тот Зандер, что не презирает меня? В голове всплывают картинки из прошлого, с той ночи в башне – кратких мгновений, когда его гнев уступил место боли и отчаянию. Я вспоминаю выражение его глаз. В них не было ненависти. Лишь уязвимость и обида. Зандер все еще был влюблен.

Он не отвечает на мой вопрос. Попробую другую тактику.

– Сколько лет мне?

– Совсем дитя. – Он прерывается, будто решает, сколько правды следует раскрыть. – Недавно тебе исполнилось двадцать пять.

Принцессе Ромерии было двадцать пять. Или есть? Она умерла или я? Тем не менее она на четыре года старше меня. Еще одна часть головоломки, над которой нужно подумать.

– Почему ты рассказываешь мне все это сейчас? – Чего он на самом деле от меня хочет?

– Потому что, если в твоей истории есть хоть доля правды, должно быть, заполнение некоторых пробелов поможет освежить твою память. И тогда, возможно, ты поделишься тем, что знаешь. Теперь, если у тебя нет других вопросов о карте, мне нужно отправить важные письма. Посмотрим, пригодится ли та скудная деталь, которую ты предоставила. – Не дожидаясь моего ответа, он соскальзывает со стола и двигается к стулу с противоположной стороны. – Элисэф!

Мой страж снова входит внутрь.

– Пожалуйста, уведите Ее Высочество с моих глаз.

– Да, Ваше Высочество. – Еще один глубокий поклон. Неужели они не устают от одних и тех же однообразных приветствий?

Я встаю, надеясь, что ноги меня не подведут. Эта аудиенция оказалась не такой ужасной, как я ожидала. По крайней мере, Зандер дал мне много пищи для размышлений, пока я снова буду сидеть в своих покоях. Или на балконе.

– Спасибо, что позволил мне подышать свежим воздухом.

– Ты уже говорила это, – раздраженно бормочет он.

– Я знаю. Просто… я благодарна.

Все, что у меня есть, – милость этого человека. Человека, который меня ненавидит.

Выражение лица короля становится каменным, непроницаемым.

– Я слышал, твои покои нужно было проветрить.

Мой нос сморщивается при упоминании о мази. Коррин добавила в воду столько лаванды и жасмина, что мне пришлось срывать лепестки с кожи даже после того, как я вытерлась. Вернувшись в свою спальню, я увидела горящие в углу благовония и застеленную кровать.

Хотя откуда он знает? Я отвечаю на свой же вопрос следующей мыслью. Должно быть, Вэнделин рассказала ему. Возможно, именно она убедила короля выполнить мою просьбу. Если кто-то, кроме Боза, вообще способен убедить его в чем-то.

Когда Зандер заговаривает, его внимание приковано к длинному белому перу, которое он опускает в чернильницу:

– Окна могут оставаться открытыми, но их так же легко можно закрыть. Не думай о побеге. Страж пустит в тебя стрелу еще до того, как ты коснешься земли. А если ты снова восстанешь из мертвых, то навсегда останешься в камере башни, и рядом не будет заклинателя, чтобы залечить твои раны.

Принято к сведению.

Я колеблюсь.

– Было бы здорово, если бы Вэнделин могла и дальше меня навещать.

Уголок его рта приподнимается.

– Так вот что тебе нужно. Она сообщила мне, что ты достаточно здорова. – И снова его взгляд упирается в мое плечо.

Сочтет ли он мои шрамы такими же ужасными, какими их изображает Коррин?