Судьба и ремесло

Непонятно как она с Денисом очутилась в бабушкиной комнате. В окно виднелась ночная вселенная. От золотистого света торшера в комнате разливался почти осязаемый покой.

– Да, когда-то я тут часто ночевал, – Денис с грустью оглядел комнату.

– И мне тут так нравится, – призналась Василиса, прислонившись к закрытой двери. – Когда хочется поразмышлять или побыть одной, прячусь здесь. Засветишь его, – кивнула она на торшер, – и мечтаешь под собственный аккомпанемент, – в комнате стояло старое пианино.

– А мне всегда играла мама, – Денис придвинул к инструменту второй стул, – она мне сказки рассказывала под музыку. Он попутно приноравливался к клавиатуре.

Василиса, притихшая, присела рядом. А тот рассказывал про знакомство с Верой Спиридоновной. Но многие слова от девушки ускользали, потому что ее охватывал какой-то странный восторг: каждое ласковое слово отзывалось в душе чудесным отзвуком, и заглушал он все. Это пугало и пленяло Василису.

А потом он уважительно вспоминал об отце – человеке военном, с которым они кочевали по всей стране.

– Помню, где-нибудь мама усадит меня на облупленную табуретку за пианино, а мне кажется – меня подвели к строптивому чудищу и оно хочет меня поглотить. Да, а под пальцами мамы звучали даже самые раздолбанные пианино, – и он улыбнулся, негромко наигрывая Шумана.

Вдруг он замедлил игру и обратил грустный взгляд на девушку:

– Последнее время мне так хочется уйти от суеты, предаться тем чистым грезам за инструментом, как в юности! Да сыновья до ночи сотрясают дом металлической какафонией.

– У тебя два сына? – с восхищением переспросила Василиса.

– Мужчины, – с иронией протянул собеседник, осторожно поднимая и усаживая барышню на соседний стул. – Старший кончил в том году архитектурный. А младший… – вздохнул Денис и на мгновение помрачнел. – Прохор рвется в телохранители… Его ничего, кроме этого, не привлекает. За это много платят.

– Простите… – почти беззвучно сказала она, досадуя на свой вопрос. Опустила глаза.

– Нет-нет, смотри на меня, – вполголоса попросил он, осторожно беря ее за руку. – Я хотел иметь дочку, растить ее, как цветок. Когда ты появилась у Светы и Юры, у меня перехватывало дыхание…

– Разве сыновья не лучше девчонок? – как можно утешительней произнесла она.

Денис горько усмехнулся и бережно коснулся кончиками пальцев ее щеки.

И вдруг для Василисы все внешние звуки канули в бездну. Она почувствовала, как сердце сладостно сжалось.

– Я все эти годы стремился к вам. И сегодня что-то важное для себя обрел.

– Можно, я для тебя поиграю? – и не сводя с нее взгляда, бережно заиграл Шуберта.

Несколько дней Василиса хранила в сердце часы того вечера, вопреки головокружительной студенческой жизни. А по ночам она памятью возвращалась к тому знакомству.

А в тоже время за ней очень ухаживал Ваня. Все это замечали. И еще замечали в глазах его гнетущую тоску. Потому, наверно, бабушка стала его особо зазывать почаевничать на кухню. А внучка в то время прокрадывалась в бабушкину комнату, и в полумраке ей зримо представлялся Денис. Василисе казалось, что в тот вечер вместе с ними играл весь мир: крыши домов с антеннами, порывистый ветер с сорванной листвой, качающиеся на проводах сонные птицы и даже ночные звезды, раздиравшие в клочья толстые облака, мерцали в окне ее комнаты, посылая ей которую ночь дивные сны…

Однажды вечером осторожный стук в ее дверь оторвал девушку от книг. Василиса оцепенела, смутно узнавая в тусклом свете настольной лампы дорогие черты.

– Вчера я вернулся из Ижевска и собирался тебе позвонить, – затворяя за собой дверь, сказал гость.

Девушка положила шариковую ручку, и, стараясь скрыть свою радость, как-то поджала губы. Но сбивчивое дыхание выдавало ее волнение.

– Знаешь, пианино с того раза для меня – диковинное доброе существо. Оно рассказывает про тебя дивные истории, – попробовала пошутить Василиса.

– Про нас… – шепотом поправил Денис. И девушка дрогнула, отвела глаза.

– А ну-ка, чем моя барышня занимается? – он заглянул в учебники. – Английский и немецкий! – обрадовался Денис. – Ты удивишься, но тот и другой я знаю в совершенстве! Еще в институте мы любили над преподавателем подшутить – говорили на смешанном русско-англо-немецком языке, – и он подсел рядом с ней на пуф. – А ну-ка, покажи мне твои тексты.

И они взялись дружно разбирать текст с техническими трудными терминами. Василиса изумлялась его знаниям, глядела больше на него, чем в книгу.

И вдруг против ее воли в душе проснулся образ Кузьмы. Они тоже когда-то вместе занимались. Сердце заныло, и она побледнела.

– Что мою девочку угнетает? – заметил мгновенно Денис.

На него как-то испуганно смотрели синие глаза.

– Я догадываюсь. Я о тебе много знаю от твоей мамы. Можешь меня не стесняться.

Василиса стыдливо потупилась. А ом нежно приобнял ее за плечи и привлек к своей груди. Ворсинки его кофты защекотали щеку. Ей сделалось покойно от его теплого голоса.

Наконец все тексты были прочитаны и переведены. И тогда Денис пригласил ее к инструменту.