Судьба и ремесло

Они шли к пианино, и в полумраке коридора ее донимал страх, как бы кто из домашних не перехватил его. И непроизвольно ловила пальцами, как маленькая, край его кофты.

Наконец они в комнате бабушки. Денис окинул ее тихим взглядом:

– Накануне приезда мне снился твой дом. Будто накатило наводнение и волны накрывали твою комнату… Ты отчаянно билась… Да, это походило на мучение, – он зажег бра. – Впрочем, лучше слов услуги вот этого инструмента.

Его голос не осквернен фальшью, – и он устроился на стуле. А Василиса села к нему вполоборота. Сердце ее то замирало, то усиленно колотилось – как и в прежний раз, комнату заполняли ноктюрны Шуберта…

Потом она сама села к инструменту. Клавиши расплывались перед ее взором, а пальцы сами играли Баха. Она играла, не поднимая взгляда на Дениса.

И вот стены вобрали последние звуки мелодии, Василиса подсмотрела какую-то удрученность в его лице.

– Тебя что-то мучает? Эта музыка пробуждает грусть.

Он мягко улыбнулся:

– Просто я подумал: без вашей семьи моя жизнь влачилась бы совсем без радости. Понимаешь, я много забочусь о других, о ком-то. А маме, любимым людям слать письма, увидеться – некогда…

Пришла пора расставаться. Денис, уже из прихожей, позвал внезапно бабушку:

– Вера Спиридоновна! Вы сможете три дня управляться с домашними делами одна? Хочу девочек на три дня в Петербург свозить, – и задорно поглядел на Василису.

Василиса же прислонилась к стенке – легкий дурман кружил ей голову.

Бабушка согласилась не очень охотно.

А вечером было объяснение Веры Спиридоновны с дочкой:

– Да, мама. Я говорила Денису об одиночестве девочки. Ведь он – наш самый близкий друг уже четверть века.

Светлана Даниловна как-то шипела оттого, чтоб Василиса ненароком не услыхала.

– Неужели ты не видишь, что с ребенком происходит! – грозно посмотрела Вера Спиридоновна поверх очков. – Она пленилась человеком, которому будет пятьдесят три! Ты смотри там за ней. Она постучала указательным пальцем по столешнице.

– Ну что ты, мама. Он с Ксенией всей жизнью связан.

На эти слова Вера Спиридоновна укоризненно покачала головой и как-то безнадежно махнула рукой.

– Зря ты, мама, так. Пойми, только Денис может выбить из нее тоску по Кузьме.

Наконец, заскрипел, закачался долгожданный поезд. В черном зеркале окна поплыли фонари…

Василиса не успела осмотреться, но возникло чувство неуютности купе. Оглядевшись, она поняла: двухместное.

Пришла стриженая проводница за билетами. Прислонившись к косяку, она с затаенным любопытством поглядывала на пассажиров.

– Какая у вас племянница, – польстила явно симпатичному ей Денису, достающему из портмоне билеты.

Василиса потупилась. А потом выставила Дениса за дверь, переоделась в халат.

Когда он вернулся, девушка встретила его сонно-ласковым взглядом. Он в ответ улыбнулся. Пока рассказывали о чем-то забавном, Василиса легла руками и головой на стол и куда-то поплыла.

Потом подрагивающие руки приподняли девушку. Она почувствовала угол ворота, теплое горло… И уже на подушке, разлепив веки, Василиса, увидела над собой его сосредоточенное лицо и темно-карие глаза со светлым ободком.

– А как же ты будешь спать? – полусонно спросила.

В ответ Денис бросил необычно ласковый взгляд на девушку:

– Надеюсь, барышня позволит приютиться мне у ее ног?

И вскоре все купе поплыло в ночной тишине, унося каждого к пределам сокровенных желаний.

Раннее утро окутывало Московский вокзал туманом.

Денис под руку вывел девушку на Октябрьскую площадь. А та от смущения тупила глаза, часто во взглядах прохожих встречая то любопытство, то насмешку.

– Не придавай им значения, – шепнул Денис, губами задев ее волосы. – Главное, в купе мне было так покойно.

– Правда? – спутница, запрокинув голову, посмотрела на него васильково. – А сны ты видел?

– Видел. И все – волшебные.

Они вышли на автостоянку. Пока встречающий их шофер укладывал в «Волгу» сумки, Василиса оглядывала строгое, камнем одетое, пространство.

– Ты мне даришь город, о котором я так давно мечтала, – вырвалось у нее.

– А для меня главное – видеть твои счастливые глаза, – шепнул он.

Наконец их окликнула Светлана Даниловна, уже успевшая устроиться на переднем сидении.

Авто ехало по проспектам, улицам, где дома как бы теснили друг друга. Модные магазины с светящимися витринами в их строгих ордерах казались чем-то ненужным.

Светлана Даниловна, оказалось, была знакома с плешивым шофером, и всю дорогу они делились новостями об общих знакомых.

Наконец они оказались у Черной речки. Вошли в гостиницу, где им был заказан просторный номер-люкс. На его пороге Светлана Даниловна, выпрямив спину и вся как-то сразу подтянувшись, поворотилась к дочке:

– А сейчас, Мышонок, ты прикоснешься к нашей молодости.

В номере высокие окна были завешены белоснежной тюлью, и от этого все здесь казалось светлее. Плотные гардины, собранные гармошкой, отделяли гостиную от алькова.

Денис по телефону заказывал завтрак и с отеческой гордостью наблюдал за девушкой.