Судьба изменчива, как ветер (СИ)

Сначала в дверь просунулась белая тряпица, потом в проёме возник и кареец. Парламентёр отчаянно храбрился и делал независимый вид, но по тому, как судорожно он вцепился в древко самодельного флага и по излишней суетливости было заметно, как сильно он боится этих партизан и их непредсказуемого дикого нрава.

Илай успокаивающе сжал руку Тефи, предупреждая его порыв кинуться навстречу врагу.

- Сохраняйте спокойствие, - тихо шепнул он. – Я сам..

Лениво поднявшись, князь подошел к визитёру ближе, и с надменным видом воззрился на него.

- Итак, я слушаю, зачем вы к нам пришли?

- Ваш мальчишка у нас в плену, - вызывающе вскинул голову солдат. Он изо всех сил старался говорить властно и решительно, но визгливые нотки в голосе выдавали его беспокойство. – Вот доказательство, это принадлежит ему.

По молчаливому знаку Илая лакей передал Тефану небольшую книжечку, в которой он без труда узнал карманный альбом сына. Полистал странички, изрисованные портретами знакомых людей и жанровыми сценками походной жизни, но по-прежнему не проронил ни слова.

- Мы не сделали молодому господину ничего плохого, - несколько озадаченный спокойствием найманцев, продолжал парламентер, - и желаем лишь обменять его свободу на провизию.

- А если мы откажемся? – поднял бровь Илай.

- В таком случае, - принимая грозный вид, испуганно пискнул солдат, - в таком случае завтра же вы получите его мертвую голову! Но вы должны понять, что нам не нужна жизнь этого мальчишки, мы не злодеи и не воюем с детьми, но если вы не выполните наши требования, мы будем вынуждены пойти на крайние меры и тогда…

- Если с головы мальчика упадет хоть один волос, никому из вас не уйти живыми, из-под земли достанем и жестоко отомстим! - грубо перебил Илай. - Так что остерегайтесь угрожать нам, это не поможет! Пока же изложите, что конкретно вы хотите. Мы тоже ограничены в запасах провианта, а новый урожай еще не собран.

Парламентер почувствовал, что близок к цели. Он приосанился и четко назвал свои требования.

- Так, - недовольно протянул Илай, - довольно длинный список. Понадобится время, и не меньше суток, чтобы собрать всё это, и …

- Мы ждём до утра, - грубо оборвал князя вконец обнаглевший кареец, - час после рассвета, и ни минутой больше! Продовольствие сложите за деревней, у крайнего дома! – он круто повернулся, собираясь уходить.

- Постойте! Передайте командиру, что если попытаетесь нас обмануть, то пожалеете! Пощады вам не будет!

- Мы вам вернем мальчишку, он нам ни к чему! Чтоб все по списку, мы пересчитаем! - нагло заявил солдат, нарочито громко хлопая дверью.

- И что теперь? – внешне спокойный, но натянутый, как струна, Тефан стоял у окна, глядя, как парламентер садится на лошадь. – Мы отдадим им все наши запасы?

- Не сомневайся, к вечеру твой сын вернется к нам! - князь подошел ближе и встал рядом с графом. - Ну а пока я должен уйти. Прости, что оставляю одного, ты мужественный человек, я верю, что ты сможешь выдержать эти тяжелые часы и не позволишь одолеть себя ...

- Нет! Я с тобой! Больше не могу сидеть тут и покорно ждать! Стрелять я научился и неплохо, на лошади скакать умею. Нет, ничего не говори, я знаю все твои слова! Пускай опасно, но в плену мой сын, и я хочу участвовать в его освобождении!

- Ну хорошо, не буду отговаривать, поедем вместе, - согласился князь. - Только давай минуту постоим перед дорогой... Вот так, это придаст нам мужества и силы.

Илай осторожно обнял Тефи за плечи, и он благодарно прислонился к нему. Они стояли и молчали, вглядываясь вдаль, словно молодые родители, поджидающие сына с прогулки.

***

Аликс постепенно присмотрелся к полумраку, царившему в старой бане. Крохотное оконце, давно заляпанное грязью, почти не пропускало света, в углах висела паутина, а возле полуразвалившейся печи скреблись мыши.

Он лежал на земляном полу, неудобно привалившись к пыльной стене. Мешок с головы сняли, но руки, по-прежнему крепко связанные за спиной, затекли и не слушались. Осторожно пошевелив пальцами, мальчик несколько ослабил давление веревок, и по коже тотчас же побежали мурашки, словно тысячи иголок вонзились в тело - ощущение, хорошо знакомое всякому, кто долгое время находился в неудобной позе.

Ноги тоже потеряли чувствительность, но особенно досаждал Аликсу самодельный кляп по рту. Очень хотелось вытолкать тряпку и облизнуть пересохшие губы, но ничего не получалось, карейцы хорошо знали своё дело и скрутили его на совесть.

Опираясь локтями о стену и прилагая немалые усилия для сохранения равновесия, мальчик смог подняться и сесть. «Как глупо! – с досадой подумал он. – Как стыдно! Попался злодеям, подвёл командира, обеспокоил отца, а теперь лежу здесь связанной куклой, словно баран на заклание!»