Судьба княгини

Путникам надобно кушать. Причем съедать хотя бы по фунту мяса в день. Или рыбы, или кулебяки, или каши. Но все едино – по фунту на каждого. По крайней мере – на зимнике до Костромы. Дальше легче – вдоль всей Волги постоялые дворы стоят, в них небольшой отряд и напоят, и накормят.

Плюс к тому – лошади. Полпуда сена и торба зерна на день самое меньшее. Не то голодать станут и не повезут. Упадут от слабости. Полного желудка никакая плеть заменить не способна.

Проще всего всякой снедью загрузить телегу. Одного возка с припасами хватает одному воину на месяц похода. Но вот беда – оная телега за полный день всего десять верст проползти успевает. Вдвое, а то и втрое меньше, нежели всадник походным шагом. Посему, коли торопишься – повозка не помощник. Нужна вьючная лошадь. А вьючная лошадь впятеро меньше груза берет да еще сама хорошей кормежки требует…

Считая токмо до Костромы – каждому путнику два заводных коня требовалось. Да третий под седло. Если с собой оружие и броню брать – четыре. Коли князю с совсем малой свитой скакать – уже сорок лошадей. Да плюс к тому при каждом боярине по паре слуг – вот уже счет и сильно за сотню перевалил. Если же на свите не экономить – мало ли вдруг поддержка преданных воинов в столице понадобится? – тогда число потребных скакунов вырастало втрое, а то и вчетверо. Столько верховых лошадей в городе никто не держит – зачем? Их ведь кормить и поить надобно, выгуливать, да и место за стенами под каждую отводить. Посему походных лошадей держат в поместьях, на тебеневке с прикормом. И для выступления в путь за ними надобно конюхов посылать и ждать, пока вернутся. И еще обязательно надобно всех скакунов проверить – здоровы ли, добротно ли кованы, – дабы в пути беды не случилось, падежа или безножия…

Одна забота цепляла другую, третью, то и дело возникали нежданные трудности – и потому, спеши не спеши, в дорогу Юрий Дмитриевич собирался две недели с небольшим, двинувшись в путь токмо ранним утром третьего апреля. Сам князь скакал впереди, в окружении свиты. Чуть позади – холопы, около полусотни опытных воинов с саадаками, со щитами на крупах коней и с рогатинами у стремени. Правда, без брони – но откуда среди мирных костромских лесов взяться опасности, супротив каковой кованая рать может понадобиться? Отсель что до Литвы, что до Орды – не един месяц пути. А мелкие шайки душегубов, каковые возле трактов наезженных порою таятся, сами куда подальше предпочтут ноги унести от подобной ратной «добычи». А то ведь недолго и в петле на ближайшей осине оказаться. Князья и бояре страсть как не любят, когда на их землях еще кто-то пытается лишним тяглом людей обкладывать, купцов али смердов обирать, доходы ремесленные присваивать. Так что при любом подозрении – долго не церемонятся…

Опытные воины шли впереди, вьючных лошадей тянули в поводу немногим позади отряда специально выделенные коноводы. Когда коней очень много, за сотню – таковой походный порядок считается наиболее разумным.

Застоявшиеся скакуны шли ходко, чуть не на рысях, и вскоре после полудня, стремительной птицей прорезав озеро, путники втянулись в лес, на узкое русло Вексы. Они успели проскакать по реке около двух верст, когда навстречу неожиданно вылетел летящий стремительным галопом о двуконь одинокий всадник на добротных арабских лошадях – каждая ценою в небольшую деревеньку. Лошади буквально золотые – зато способные мчаться широким шагом весь день напролет и жрать одно зерно, не умирая от желудочных колик[21].

Увидев идущую навстречу рать, путник натянул поводья, закрутился на месте, но затем решился и тронул коня пятками, медленно приближаясь:

– У меня грамота к князю Звенигородскому, Юрию Дмитриевичу! – крикнул он во весь голос. – Знаете ли вы, где его можно найти?!

– На бунчук посмотри, бестолочь! – выехал вперед Олай Басманов. – Княжеского вымпела не узнаешь?

– Кабы не узнал, уже прочь бы мчался, – ответил, приближаясь, гонец. – Юрий Дмитриевич с вами али вы просто его ратники?

– Я здесь… – стянул рукавицы правитель Галича. – Давай письмо сюда!

Вестник, с прищуром вглядевшись в его лицо, сунул руку за пазуху, достал туго скрученный свиток с восковой печатью, с легким поклоном протянул заволочскому властителю.

– Великий князь? – изумленно вскинул брови Юрий Дмитриевич, разглядывая оттиск. Решительно сломал сургуч, поспешно развернул грамоту, отодвинул на вытянутую руку: