Судьба протягивает руку

У антисоветской идеологии появились серьёзные оппоненты, постепенно оформлялось сопротивление, основанное не на численном перевесе, а на интеллектуальном превосходстве. Это была уже не та странная имитация политической борьбы, которую с началом перестройки демонстрировали функционеры Центрального комитета партии. Надо признать, что публика в ЦК (по сути, элита советского общества) была предрасположена к капитуляции, полностью готова к появлению на вершине власти такой фигуры, как Горбачёв. А тот, в свою очередь, оказался заурядной личностью с замашками диссидента и комплексом неполноценности в отношении Запада. Впрочем, такой подход к вероятному противнику проявился впервые ещё при Андропове. История с корейским «Боингом» показала слабость власти, а в какие-то моменты даже её готовность сдаться на милость победителя. Отрядили маршала Огаркова объясняться с мировым сообществом, и тот довольно робко выступал по телевизору, в то время как наша интеллигенция припадала к радиоприёмникам, слушая бредовые версии «Свободы» и «Голоса Америки»: дескать, корейских пилотов подвело навигационное оборудование, они якобы уснули и только по этой причине нарушили границу СССР. Неизвестный самолёт без опознавательных знаков залетел на 500 километров вглубь нашей территории, не выходил на связь и был сбит после многочисленных предупреждений, а у нас на кухнях, наслушавшись «голосов», осуждали бесчеловечную коммунистическую систему, бездушную военную машину СССР. На дворе был, напомню, ещё только 1983 год.

С тех пор прошло десять лет, большую часть которых можно отнести к эпохе перемен, а я за всё это время ничего не снял, хотя вроде бы и планы вынашивал, и попытки запуститься были. Пытался писать сценарий с Юрой Поляковым: пару заездов по 24 дня провели с ним в Доме творчества, но куда там – ни строчки не написали, только разговоры о политике с утра до ночи; да и как по-другому: такое творится в стране, что ни день – новое революционное событие. Пытались с Гельманом сочинить сценарий, он предложил название картины в басенной манере «Как будет покончено с перестройкой». Я охотно откликнулся: у меня была потребность участвовать в политической жизни, казалось, эпоха перемен предоставляет доселе невиданные возможности влиять на ход истории. Ведь, например, Станислав Говорухин, не самый известный на тот момент кинематографист, громко заявил о себе – снял документальный фильм «Так жить нельзя», который, как многие считали, помог Ельцину стать председателем Верховного Совета РСФСР. Смотришь, как человек из твоей среды становится влиятельной политической фигурой, и думаешь: надо и тебе сделать что-нибудь значительное на политическом поприще. Но – не сложилось…

Жизнь была такой захватывающе интересной, что и не вспомнишь, а на что же я существовал все эти десять лет? У меня была зарплата в творческом объединении «Жанр», я снимался в кино – в двух фильмах Шахназарова «Курьер» и «Город Зеро», в комедии «Где находится нофелет», боевике «Перехват», в скандальном перестроечном фильме «Куколка». Так что костлявая рука голода горло моё не сжимала…

Однажды позвонил Валерий Семёнович Фрид и попросил встретиться с его учениками: «Ребята талантливые, написали сценарий, может быть, получится из него что-то сделать…» Вскоре я встретился с Виталием Москаленко и Андреем Самсоновым, правда, оказалось, что у них не сценарий, а замысел сценария. Разговор был такой:

– Ну, мы вообще-то всех деталей не продумали, но хотелось бы что-нибудь в жанре комедии положений… С близнецами…

– Близнецами? – переспрашиваю я.

– Братьями-двойняшками… Чтоб путаница была…

– Ребята, но ведь ход с близнецами уже столько раз использовался! – говорю я удручённо.

– Ну да, – соглашаются начинающие сценаристы.

– Давайте уж лучше пускай будут тройняшки…

– Ну, давайте тройняшки…

И мы начали работать. Я наговаривал, Виталий Москаленко подключался со своими идеями. Хорошо, что был в нашей команде Андрей Самсонов, который приходил после мозгового штурма домой, записывал эти потоки сознания и приносил их на очередную встречу в оформленном виде и говорил, что получившееся – горячечный бред. И тем не менее я стал обнаруживать, что постепенно история начинает складываться, хотя от первоначального замысла мы ушли довольно далеко. Поначалу сюжет был слишком разветвлённый, разболтанный, но я взял разбухший промежуточный вариант и своей рукой переписал его заново. У меня есть этот дар – уплотнять, утрамбовывать, убирать лишнее.

Таким образом, вполне себе неожиданно возник сценарий под названием «Ширли-мырли». Я стал его проверять на читателях – народ хохочет. Послал на конкурс сценариев – мы получили первую премию. Тогдашний директор «Мосфильма» Владимир Николаевич Досталь прочёл наше сочинение и сказал: «Я дам на картину миллион долларов, но при одном условии: если будешь снимать сам».