Судьба протягивает руку

Особенным образом этот разрыв со страной стал заметен, когда начался массовый выезд в эмиграцию. Человек из твоего круга, порой даже близкий по духу, вдруг в одно мгновение менялся. Ещё вчера сидели вместе, выпивали, обсуждая житьё-бытьё и в личном плане, и в масштабе государства, и вдруг, сразу после подачи заявления в ОВИР, спадала маска, и с холодной брезгливостью кандидат в иностранцы заявлял: «Да хрен с вами, живите как хотите, нужно мне ещё думать на эту тему…» Уезжали из Советского Союза с облегчением, убеждённые в своей правоте. Кому-то везло, удавалось получить на новой родине ссуду, обзавестись домом. Приезжаешь потом в гости – показывают владения, хвастаются: посмотри, какой бассейн, какая машина в гараже. Новоявленный американец объясняет несведущему совку, что здесь всего за пару лет можно воплотить мечту, неосуществимую в Советском Союзе. Удивительно, но ведь раньше в интеллигентном сообществе подобный ход мыслей считался дурным тоном, мещанством. Оказалось, что высокие помыслы – наносное, главное – обустроенный быт, который можно в случае чего предъявить гостям с бывшей родины.

В картине «Зависть богов», мне кажется, удалось объяснить, с чего, собственно, начиналась перестройка, кто в ней задавал тон. Я вспоминал и внедрял в картину старые, весьма остроумные анекдоты – яркую примету времени; передавая анекдоты из уст в уста, образованный класс выражал своё презрение к государству.

На примере с «Боингом» удалось показать настрой нашего образованного класса, его предубеждённость по отношению к собственной стране. Никакие логические построения не могли убедить интеллигентную публику, что это провокация, а уж тем более им внушал подозрения оправдательный тон, который взяли наши власти.

Я и в 1983 году не понимал, и сейчас не понимаю, зачем все эти дипломатические ухищрения, попытки объясниться. Тебе врут на голубом глазу, перед всем миром выставляют «империей зла» (как в нынешние времена «токсичным государством»), а в ответ – робкие, жалкие попытки увещевать. И я в таких ситуациях каждый раз задумываюсь: а на кой чёрт мы тогда всё время совершенствуем ядерное оружие, если оно не может уберечь от провокаций, если оно не используется как аргумент в споре? Мы даже зачем-то декларируем, что никогда не применим атомное оружие первыми. А почему бы иногда и не пойти на угрозы, не спросить: «Ребята, чего вы добиваетесь? Ядерной войны хотите?»

Хрущёв, защищая Египет во время Суэцкого кризиса 1956 года, не побоялся напомнить Британии и Франции, что они могут стать целью для советских ядерных ракет, и это возымело действие. А в 1983-м Советский Союз начал оправдываться, хотя страной руководил бывший председатель КГБ, которому вроде бы по статусу положено в критических обстоятельствах проявлять жёсткость, непреклонность. Андропов не пошёл на конфликт, когда Рейган назвал СССР «империей зла», и с этого момента мы стали проигрывать в холодной войне – нас посчитали слабаками. Впрочем, надо сказать, нерешительность власти была заметна и в 1979-м во время скандала с артистом Большого театра Годуновым, который во время гастролей в США сбежал из гостиницы, решив стать невозвращенцем. Тогда самолёт «Аэрофлота» трое суток держали в нью-йоркском аэропорту, не позволяя жене Годунова Людмиле Власовой вылететь из США в Советский Союз. Она не собиралась оставаться в Америке, а её всеми правдами и неправдами пытались склонить к предательству. И опять – дипломатические игры вместо того, чтобы твёрдо заявить: провокация против борта с советскими гражданами – акт войны, и привести ракетные войска стратегического назначения в состояние боевой готовности.

Сергей Микаэлян в 1985 году снял на основе истории с Годуновым фильм «Рейс 222», изменив детали, но сохранив главное. Вместо артиста балета появился спортсмен, но суть политического противостояния осталась. Микаэлян был наивным вроде меня и оказался в итоге в схожем положении. В «Рейсе 222» автор раскрывал тему предательства, не постеснялся откровенно проявить своё отношение, выступить настоящим патриотом СССР, и что же началось после выхода фильма! Микаэляна и его кино просто начали затаптывать, к тому времени уже сложилось прочное либеральное сообщество, которое с брезгливостью и насмешками оценивало «конъюнктурщину» – все, разумеется, поняли, что история про Годунова, и, конечно, были на стороне невозвращенца.

Мы много наделали глупостей, никак не могли приспособиться к новому миру. Система под названием «Советский Союз» не поспевала за модой. Нам не хватило талантливого человека в руководстве страны, способного реагировать на вызовы времени. Нужен был просто талант, даже не гений.

Каждый раз с появлением на Западе какого-нибудь технического новшества у нас наступала паника. Угрозой системе считались даже пишущие машинки, на которых можно размножить какой-нибудь очередной «Архипелаг ГУЛАГ», что же говорить о ротапринте с его скоростью тиражирования. Не успели озаботиться проблемой самиздата, а тут уже возникает подпольный рынок видеокассет.