Я наблюдал за ними, как за участниками кукольного представления, прислонившись к фальшборту неподалеку. Услышав свое имя, я с готовностью выпрямился и подошел. Правда, было не очень понятно, зачем тут моя помощь: киса не выглядела слишком большой или тяжелой. Но я обещал делать все, что от меня потребуется в этом плавании, и был намерен держать слово.
– С дороги! Сам справлюсь! – прорычал Кеннитссон.
Капитан Трелл чуть дернул головой, и я послушно отошел. Кеннитссон был достаточно крепок, чтобы нести свою поклажу, но применял силу с избыточностью, свойственной избалованным мальчишкам. Напомнив себе, что этот парень – не моя забота, я отправился в каюту Янтарь.
Там, скрестив ноги и положив на колени одну из тетрадей Би, сидел Шут.
– А я подумал, может, ты все-таки отправился в Делипай с остальными.
– Любоваться видами? – отозвался он, указав на свои невидящие глаза.
Я сел рядом с ним, пригнув голову, чтобы не удариться о верхнюю койку.
– Я надеялся, зрение уже отчасти вернулось к тебе. Ты же смотришь в тетрадь.
– Я ощупываю тетрадь, Фитц, – сказал он со вздохом и протянул листы мне.
Сердце мое тревожно встрепенулось: это был не дневник сновидений, а другой, тот, куда Би писала о нашей жизни. И открыт он был на странице, которую я Шуту не читал. А вдруг он догадался? Я бережно закрыл тетрадь, завернул ее в свою рубашку, куда заворачивал всегда, и убрал в потрепанный мешок. Я боялся, что Шут мог случайно найти в моих вещах Серебро.
Но сказал только:
– Надо бы поосторожнее с моим мешком. Там лежит подарок Рэйна, огневой кирпич. Нельзя, чтобы он опрокинулся.
Аккуратно спрятав вещи под койку, я сообщил:
– Кеннитссон уже на борту. С ближайшим отливом отплываем.
– А Лант, Пер и Спарк уже вернулись?
– Они еще успеют. Ланту надо отправить с голубиной почтой несколько писем. Пер попросил помочь ему передать весточку его матери, а Спарк хотела написать Чейду.
– Значит, сегодня мы наконец снова тронемся в путь. – Он глубоко вздохнул, и в этом вздохе чувствовалась тревога. – Но до цели еще так далеко, а каждая минута в пути – лишняя минута в плену для Би. И каждую минуту она может умереть.
При этих словах во мне всколыхнулся страх. Я подавил его и запретил себе бояться. Ожесточил свое сердце и убил в себе надежду. И попытался поделиться этим средством от тревоги с Шутом:
– Шут, я знаю, что ты веришь в это, что тебе снятся сны… Но стоит мне размечтаться, допустить, что мы идем в Клеррес не для того, чтобы убить врагов, а чтобы спасти Би, я перестаю быть собранным и решительным убийцей. А холодная решимость отомстить – это все, что у меня осталось.
Его лицо вытянулось от тревоги.
– Но, Фитц, она жива! Мои сны со всей определенностью говорят об этом! Как жаль, что я не могу их тебе рассказать!
– Так тебе уже не один раз снилось, что Би жива? – спросил я неохотно. Не было уже никаких сил слушать, как он выдает желаемое за правду.
– Да, не раз, – ответил Шут. И добавил, чуть склонив голову к плечу: – Хотя, возможно, один лишь я могу так истолковать эти сны. Не столько увиденное во снах, сколько ощущения, которыми эти сны полнятся, убеждают меня, что это все о ней. – Он помолчал, погрузившись в задумчивость. – А что, если я могу поделиться с тобой этими снами? Если ты коснешься меня, но думать будешь не об исцелении, а о том, чтобы заглянуть в них?
– Нет. – Отказ прозвучал резко, и я попытался смягчить впечатление. – Шут, я не властен над тем, что происходит, когда наши разумы соприкасаются. Все происходит само с какой-то неизбежностью. Нас словно несет течением.
– Как та река Силы, о которой ты говорил? Поток магии?
– Нет. Это другое.
– Тогда что же это?
– Ну как я могу объяснить то, чего сам не понимаю?
Он фыркнул:
– Ну вот! А когда я так говорю, ты злишься!
Я попытался вернуться к тому, с чего начался разговор:
– Ты говорил, что тебе снились еще сны про Би.
– Да.
Короткий ответ, нераскрытая тайна. Я не отступал:
– Что за сны, Шут? Где ты видел Би во сне? Что она делала?
– Знаешь, мои сны не показывают мне отрывки из ее жизни. Это лишь намеки и знамения. Как во сне про свечи. – Он снова наклонил голову. – Ты помнишь, как Би описала увиденное. Но вот что я тебе скажу: это очень старый сон. Многие пророки видели его. Он может означать очень многое. И все же я думаю, что это сон о нас. Сны Би более прозрачные, чем все, о каких я слышал. Вспомни, как она видела нас в обличьях паяца и волка.
– Как один и тот же сон может сниться разным людям? – Я отбросил его слова – они только сбивали с толку. Голос мой, будто по собственной воле, сделался низким и угрожающим, как волчье рычание.
Слепые глаза Шута распахнулись чуть шире.