Судьба венценосных братьев. Дневники великого князя Константина Константиновича

«Сперва обуянный гордыней слепою,
Себя одного лишь любя,
Твоей не пленяясь духовной красою,
Ценить не умел я тебя.

Но гордое сердце смирилося ныне,

Повязка упала с очей,
И набожно я поклоняюсь святыне
Души несравненной твоей.

Эти стихи сочинил я за несколько часов дорогой между Лейпцигом и Альтенбургом. К кому они относятся? Я думаю – к жене. Но не к моей Лиленьке, а жене, созданной моим воображением, той, какою Лиленька станет со временем. Она станет такою, я в этом убежден» (24 ноября 1887 г.).

Елизавета Маврикиевна, кроме присутствия на обязательных торжествах и участия в застольях, занималась устройством яслей и школ для простонародья, состояла членом множества благотворительных обществ и, в отличие от других великих княгинь и от императриц, никогда не вмешивалась в государственные дела и не плела политических и придворных интриг. Главное – она была хранительницей семейного очага, ухаживала за мужем во время его частых недомоганий, создала ему спокойную и беззаботную домашнюю жизнь и воспитала восьмерых детей (девятый ребенок умер в младенчестве).

В разлуке

Великой Княгине Елизавете Маврикиевне

В тени дубов приветливой семьею

Вновь собрались за чайным мы столом.
Над чашками прозрачною струею
Душистый пар нас обдавал теплом.

Все было здесь знакомо и привычно,

Кругом все те же милые черты.
Казалось мне: походкою обычной
Вот-вот пойдешь и сядешь с нами ты.

Но вспомнил я, что ты теперь далеко

И что не скоро вновь вернешься к нам
Подругою моей голубоокой
За чайный стол к развесистым дубам!

Павловск, 29 июня 1890

После смерти мужа в 1915 году, гибели одного сына на фронте в 1914 году (Олега) и убийства большевиками троих в Алапаевске в 1918 году (Иоанна, Константина и Игоря) Елизавета Маврикиевна покинула Россию с младшими детьми Георгием и Верой и внуками, детьми Иоанна, Всеволодом и Екатериной. Умерла она в Альтенбурге в марте 1927 года, завещав, чтобы ее перезахоронили, когда будет возможность, рядом с могилой мужа.

Народная песня

Писатель Леонид Леонов утверждал, что по популярности песню «Умер, бедняга…» можно сравнить только с «Гибелью „Варяга“». Четыре композитора написали к ней музыку (Н. Александров, Р. Ф. Рудольфи, Ф. К. Садовский, А. М. Зарем). Ее пели самые знаменитые московские хоры конца XIX – начала XX веков, она была любимой в репертуаре Надежды Плевицкой. Когда зародился кинематограф, ее использовали для создания нескольких кинолент. Песня оставалась одной из любимых у солдат во время русско-японской войны, в Первую мировую. Даже после Великой Отечественной войны она еще была жива, ее исполняли калеки-фронтовики на базарах и в вагонах поездов. Имя автора этой жалостливой баллады почти никто не знал, отмахивались – народная. А скажи покалеченному на фронте мужику с гармошкой, что ее написал великий князь, командир Государевой роты Измайловского полка, не поверил бы, ведь в ней выражено искреннее сострадание к обыкновенному, никаким геройством не отличившемуся солдату.