Судьба венценосных братьев. Дневники великого князя Константина Константиновича

«Я ведь особенно Гавришева не любил, мне до него никакого дела нет, а так убийственно грустно, когда вспомнишь о нем, и еще грустнее, когда представишь и себя в гробу, и панихиды, и похороны, и цветы на гробу, и спокойное неземное выражение лица покойника, и облака ладана» (11 ноября 1878 г.).

Когда спустя четыре дня Гавришев умер, Константин Константинович несколько дней постоянно думал о нем и досконально описал в дневнике его похороны. Приступив к стихотворению в мае 1885 года, после полутора лет службы в Измайловском полку, великий князь, привыкший в поэтическом творчестве к возвышенному языку, утонченной лирике, с трудом овладевал искусством просторечия. Но тема притягивала, и он упорно продолжал работу.

«Принялся за окончание стихотворения об умершем солдате и кончил его далеко за полночь. Наконец-то!.. Не знаю, как озаглавить последние стихи, в них 36 строк. Для поэмы это слишком мало, поэмка – гадкое слово. Разве просто «Солдат»? Еще не знаю» (21 августа 1885 г.).

Измайловские офицеры одними из первых услышали стихотворение «Умер» из уст великого князя и под его впечатлением изменили в полку порядок похорон нижних чинов. Когда умер барабанщик Федор Казанцев, его отпевали в полковом Троицком соборе.

«Мне отрадно было видеть, что наконец солдата хоронят порядочно, а не кое-как. Гроб открыли и поставили на возвышении перед царскими вратами, кругом разостлали ковры, желающие солдаты пришли на отпевание. Для отдания чести был наряжен первый взвод с ружьями. Гроб вынесли люди третьего взвода. Мы наняли у гробовщика дроги с двумя лошадьми под черными попонами, гроб был накрыт парчовым покровом, на крышку положили венок из белых и красных цветов. Тронулись… Похоронили на Митрофаньевском кладбище. Легко было на душе от сознания, что мы похоронили солдата с должным почетом» (6 марта 1887 г.).

Константин Константинович пробудил новое благородное чувство в среде гвардейских офицеров. Да и не только у них. К примеру, наследник престола цесаревич Николай Александрович признавался, что заплакал, когда впервые прочитал «Умер», и выучил стихотворение наизусть.

Великий князь обладал великим даром сострадания к ближнему, который гораздо выше дара стихосложения, поэтому народу и полюбилась песня «Умер, бедняга…».

«Измайловские досуги»

Хотя тесная связь между членами августейшего семейства еще не нарушалась, при поступлении в Измайловский полк Константину Константиновичу приходилось большую часть времени проводить среди людей более низкого происхождения, чем он. Даже с родовитыми князьями и графами великому князю нельзя было вести себя запросто. У него выковывался особый характер членов августейшего семейства – во всем знать меру, не появляться в обществе, где тебя могут вольно или невольно оскорбить, со всеми держаться дружески, но соблюдать дистанцию, чтобы люди всегда чувствовали, что перед ними человек, в жилах которого течет царская кровь.

Так должен был жить каждый великий князь с младенчества до седых волос. Вот только страна изменилась, и российские подданные уже не смотрели на членов императорской фамилии, как на священный сосуд. Эта забывчивость старинных традиций нередко раздражала Константина Константиновича. Притом нарушалось родопочитание не где-нибудь на студенческой пирушке, а, к примеру, на домашнем спектакле у министра внутренних дел графа Д. А. Толстого.