Судьбы иосифлянских пастырей

Вскоре о. Викторина перевели в Карелию — в Беломоро-Балтийский лагерь. Здесь он сначала участвовал в строительстве канала, а после окончания фельдшерских курсов работал фельдшером, что, возможно, сохранило ему жизнь. В общей сложности батюшка находился в заключении шесть лет и три месяца и, освободившись досрочно «по зачетам» 7 декабря 1936 г., 24 декабря приехал на ст. Оксочи Окуловского района Боровичского округа Ленинградской (ныне Новгородской) области. В этом месте еще в 1925–1926 гг. он провел два лета с семьей, снимая дачу на хуторе «Гнездышко» Оксочского сельсовета у его владелицы, бывшей помещицы, Ольги Михайловны Полиектовой. Летом 1930 г., незадолго до ареста о. Викторина, его семья вновь отдыхала в Оксочах. Здесь, среди соснового бора, находился Областной интернат имени Ушинского, для дефектных детей где, отбыв срок в Соловецком лагере, с начала 1930-х гг. стал работать главным врачом И. М. Андреевский. Он пригласил к себе весной 1935 г. высланную из Ленинграда на 101-й км жену о. Викторина и устроил ее на работу в интернат медсестрой. Вместе с Анной Константиновной на хуторе «Гнездышко» у гостеприимной О. М. Полиектовой поселились ее дети Серафим и Зоя, а также сестра Вера Константиновна Воронова, которая стала вести хозяйство.

По рекомендации И. М. Андреевского о. Викторин 1 января 1937 г. был зачислен на работу в интернат им. Ушинского лекарским помощником (фельдшером). В этом же заведении работала медсестрой Полиектова и врачом — также проживавший на хуторе «Гнездышко» бывший помещик Д. Волков. Всего лишь семь с половиной месяцев прожил протоиерей на свободе среди родных и близких ему людей. Круг общения его в то время был невелик. Жена о. Викторина «очень его оберегала. Она даже не допускала к нему близких, потому что считала, что кто-то из духовных чад его предал». Впрочем, по свидетельству И. М. Андреевского, известно, что батюшка проводил тайные богослужения, на которых присутствовали члены семьи и некоторые приезжавшие из Ленинграда духовные дети[436].

Все изменилось в конце лета 1937 г. С началом «большого террора» работники НКВД приступили к массовой фабрикации дел «контрреволюционных организаций», и в первую очередь их внимание привлекли священнослужители, тем более уже подвергавшиеся ранее арестам. О. Викторин был арестован по месту проживания на хуторе «Гнездышко» уже 6 августа. В постановлении об избрании ему меры пресечения Окуловского районного отделения НКВД говорилось о необходимости содержать священника под стражей в Боровичской тюрьме, так как он «является активным участником контрреволюционной фашистской группы церковников, систематически ведет среди населения контрреволюционную агитацию, направленную на свержение соввласти». Это обвинение было абсолютно голословно. При аресте у батюшки изъяли личные письма, документы и «фото» Серафима Саровского, но они ничего не дали следствию и были уничтожены, как не представлявшие интереса[437].

Лишь 15 августа «нашелся» свидетель — священник церкви с. Висленев остров отец Алексий, который, вероятно, под угрозой ареста, написал заявление о том, что на территории Окуловского района среди духовенства якобы имеется контрреволюционная организация, в которую входят 12 человек, и попросил вызвать его на допрос. 22 августа этот свидетель дал подробные показания об антисоветской деятельности всех священников района и, в частности, об о. Викторине сказал: «Участник контрреволюционной группы духовенства Добронравов Викторин Михайлович являлся руководителем контрреволюционной организации „Истинно-Православная Церковь“, за что был осужден на 10 лет лишения свободы. По возвращении из концлагеря Добронравов Викторин приехал на ст. Оксочи и сразу же установил контрреволюционную связь с участниками контрреволюционной группы: Курженковым Федором, Филицыным Иваном и Иномистовым Иосифом. Кроме того, Добронравов, работая в детском доме им. Ушинского, неоднократно высказывал свои контрреволюционные взгляды, говоря, что „сейчас жизнь становится невозможной, а лучшей жизни при этой власти не ожидай“»[438].