Судьбы иосифлянских пастырей

Хозяйкой другой квартиры с тайной церковью, на Ананьевской ул., была бухгалтер «Ленэнерго» Н. П. Егорова. С 1926 г. у нее проживала почитаемая иосифлянами «болящая» схимонахиня Мелания (Семенова). Схимница ездила в лагеря и ссылки к заключенным там священнослужителям вместе с домохозяйкой М. Н. Степановой, которая под видом сестры епископа Сергия (Дружинина) трижды имела свидание с Владыкой. Третья домовая церковь была устроена в квартире кузнеца Ленинградского торгового порта Ф. К. Панюшина на ул. Розенштейна. В этом храме тайно служили не только о. Алексий Колесов, но и ранее, до арестов, протоиерей Михаил Рождественский и иеромонах Владимир (Юшков). В сентябре 1933 г. Панюшин навещал отбывавшего ссылку о. Владимира[775].

Священномученик о. Павел Гайдай был арестован 7 октября на квартире его духовной дочери Софьи Александровны Шейнгер по адресу: ул. Восстания, д. 22, кв. 15 — через шесть дней после его приезда из Киева в Ленинград для установления связи с местными иосифлянами. Отец Павел родился 15 января 1876 г. в г. Измаиле Бессарабской губернии в крестьянской семье, в 1914 г. окончил Одесскую Духовную семинарию и стал сначала служить псаломщиком в Петропавловской церкви, а затем диаконом Кирилло-Мефодиевской церкви Одессы. В 1925 г. он был рукоположен во иерея к Иоанно-Златоустовской церкви, а с 1926 г. служил настоятелем Кирилло-Мефодиевской церкви. Пастырь был известен своей активной благотворительной деятельностью, в частности, строительством до революции странноприимных домов, и, обладая даром прозорливости, почитался верующими. Отец Павел неоднократно бывал в северной столице, даже непродолжительное время служил в Георгиевской церкви на Охтинском кладбище, а с С. А. Шейнгер познакомился в начале 1927 г. (У нее позднее останавливались и другие оппозиционные митр. Сергию священнослужители — епископ Никольский Варсонофий (Вихвелин), о. Трифон из Кирилловой пустыни Каргопольского района и другие.)

Весной 1927 г. священник П. Гайдай был арестован в Одессе и приговорен Тройкой Полномочного Представительства ОГПУ в Одесском военном округе к 5 годам концлагеря. До декабря 1932 г. он отбывал срок в Туруханском крае. После освобождения священника не допустили в Одессу, и он поселился в Киеве. В конце 1932–1933 гг. отец Павел служил в иосифлянской Ильинской церкви Киева и после недолгого пребывания в Ленинграде собирался выехать в Казахстан для встречи с отбывавшим там ссылку митрополитом Иосифом (Петровых), а затем навестить и митрополита Кирилла (Смирнова). Но этим планам не суждено было сбыться. После ареста священномученик был отправлен в Ленинградскую тюрьму «Кресты», затем отбывал ссылку в Турухтанском крае, заключение в Карагандинских лагерях. Сохранилась его переписка 1936–1937 гг. из Карлага с духовными детьми в Ленинграде. 5 сентября 1937 г. о. Павел был расстрелян в лагере[776].

Большинство арестованных по одному делу с монахиней Иоанной (Лежоевой), как и она, вынужденно принадлежали к подпольным общинам. Так, работавшая проводницей на Балтийской линии железной дороги тайная монахиня Наталия (Быкова) на допросе говорила: «Дабы спасти нашу православную веру, нужно было уйти в подполье, то есть принять тайное монашество, организовать нелегальные домашние церкви и таким путем вести борьбу против носителей безбожия». Однако агенты ОГПУ арестовали и нескольких активных членов приходского совета легальной иосифлянский

Троицкой церкви в Лесном, которую назвали «материальной базой для заключенных и ссыльных Истинно-православной церкви» и центром концентрации прежних и вербовки новых последователей ИПЦ: председателя «двадцатки» С. И. Староверова, его секретаря Л. С. Пыжеву, члена ревизионной комиссии Т. С. Боброву и др. Данное дело оказалось последним крупным групповым делом ленинградских иосифлян, имевших непосредственную связь со своими архиереями.

По версии следствия, «практическая деятельность группировки заключалась в следующем»: «1) в формировании тайно-подвижнических домашних церквей в г. Ленинграде и его окрестностях; 2) в систематической агитации против политики и мероприятий советской власти; 3) в широкой вербовке всех тяготеющих к религии и старым церковным традициям антисоветски настроенных лиц с целью восстановления разрушенной контрреволюционной церковно-монархической организации „истинно-православных“; 4) в подготовке антисоветских староцерковных кадров для пропагандирования продолжения церковно-монархической деятельности в условиях подполья; 5) в распространении религиозно-монархических произведений, „пророческих“ текстов-агиток антисоветского содержания, фотоснимков ссыльного и расстрелянного советской властью духовенства, а также в муссировании всяких контрреволюционных провокационных слухов о „кончине мира“, голоде, стихийных бедствиях и падении советской власти, как власти антихриста и 6) в оказании систематической материальной помощи репрессированному за контрреволюционную деятельность духовенству и монашеству „Истинно-Православной Церкви“ и связи с ним».