Судьбы иосифлянских пастырей

Еп. Нектарий со временем привлек на свою сторону и объединил не только наиболее радикальную часть кирилловцев, но и проживавших в Казани андреевцев — сторонников архиеп. Уфимского Андрея (Ухтомского). Так, миряне А. Ф. Соловьева, Е. А. Антипина, О. М. Антипина были в 1925 г. осуждены вместе с архиеп. Андреем и после отбытия тюремного заключения, в феврале 1930 г., поселились в Казани на положении административно-ссыльных. Они стали окормляться у еп. Нектария и распространять его послания среди крестьян. После ареста, на допросе, О. Антипина так охарактеризовала действия советских карательных органов: «ГПУ нарушило действующие законы Советской власти, свободу совести, вероисповедания и религиозной пропаганды, таким образом, я заключаю, что как ранее жандармерия душила свободную мысль, так и ГПУ теперь делает, с той только разницей, что жандармское управление делало это откровенно и наглее, ГПУ же под прикрытием хороших законов и похитрее»[269].

Интересные факты в этой связи приводятся в биографии еп. Гурия (Павлова), возглавлявшего одно из течений Катакомбной Церкви в 1970–1990-е гг. Рукоположенный 31 октября 1928 г. во иеромонаха, о. Гурий был направлен еп. Вениамином (Троицким) по просьбе архиеп. Андрея (Ухтомского) из Уфимской епархии для окормления группы не признававших митр. Сергия христиан-чувашей. В 1930 г. иеромонах жил в столице Татарии у прот. Аркадия Волокитина. «В это время в Казани находился сосланный епископ Нектарий Яранский, которого ГПУ лишило права священнодействовать. Но епископ Нектарий тайно служил в Казани и тайно совершал хиротонии. Отец Гурий вошел в общение с епископом Нектарием и несколько раз исповедовался у него. Епископ Нектарий отправил о. Гурия ночевать к протоиерею Аркадию. Среди ночи раздался стук в дверь. О. Аркадий быстро уничтожил все, что могло вызвать подозрения у ГПУ. После этого о. Аркадий открыл дверь. Чекисты не заметили ни каноник, ни о. Гурия. Когда Владыка Нектарий услышал рассказ о. Гурия обо всем этом, он сказал: „Это чудо, покровительство Божие“. Было все это перед Пасхой, в Великую Субботу. Несмотря на то, что все были под угрозой ареста, Пасхальную службу о. Гурий провел в укромном месте, в другом доме»[270].

По собственному признанию епископа, окружавших его священнослужителей и мирян объединяло «непризнание митрополита Сергия и то, что все это были люди ссыльные». Многие православные христиане жили тогда ясным ощущением того, что вернулось время первохристианских гонений и, одновременно, настало время антихриста. Владыка Нектарий регулярно устраивал у себя дома тайные богослужения. Квартира его была уставлена иконами, перед ними находился столик, освященный как престол, на котором во время литургии полагался антиминс и Св. Дары. Это были удивительные службы, когда все молящиеся осознавали себя малой частью той первоапостольской Церкви, что много веков назад была также гонима и преследуема. Никто из собиравшихся на тайные богослужения не знал, уйдет ли он с этой службы свободным или будет схвачен выследившими верующих агентами ГПУ.

Один из завербованных осведомителей докладывал, что епископ Нектарий на «богослужебных собраниях» рукополагает священников и диаконов (которых направляет в Иранскую и Чувашскую епархии), вместе с ним служит свящ. Аркадий Волокитин, тоже устроивший у себя дома тайную церковь, при этом епископ и священник «с одной стороны… устанавливают связь с ссыльными людьми в Нарымском крае, Казахстане, Туруханском крае и т. д., а с другой стороны, с Вятской, Уфимской губерниями и соседними культурно отсталыми нацменскими республиками». От ссыльного духовенства и епископата к Владыке Нектарию часто приходили письма, которые через монахов и монахинь закрытых монастырей рассылались в Вятскую и Уфимскую епархию, Чувашскую республику и Марийскую область. «Эта деятельность контрреволюционной организации за пределами города Казани, — писал осведомитель ГПУ, — имела успех. Начинается паломничество к епископу Нектарию из среды чуваш, марийцев и вообще культурно отсталых народностей».