Судьбы иосифлянских пастырей

Появление Декларации Заместителя Местоблюстителя и Временного Священного Синода от 29 июля 1927 г. ей. Павел встретил резко отрицательно. На допросе 3 февраля 1932 г. он говорил: «Я думаю, что много жертв среди противников м. Сергия вызвала его Декларация, в которой он определенно называет контрреволюционерами тех иерархов и священников, которые откажутся принять ее; между тем честный иерарх и священник отвергают ее, как позорный для церкви документ, в котором м. Сергий и его Синод выдают от лица всей православной церкви ложь за истину. Мы видим в декларации Сергиевского Синода двусмысленные выражения, которые при желании, в зависимости от такого или иного состава слушателей, могут быть истолкованы различно. Так это и делается, когда сторонники м. Сергия указывают на психологию и нравственную невозможность православному иерарху радоваться некоторым, в последнее время весьма значительным успехам церковных противников в борьбе с религией. В таких случаях обыкновенно начинают говорить не о Советском Союзе, а о „родине“, детски не понимая [будто бы] различия в этих понятиях».

Сразу же после выхода Декларации ей. Павел начал в беседах с верующими критиковать ее содержание. На этот раз он оказался не одинок среди харьковского епископата. На допросе 24 января 1931 г. К. Т. Бублик, с 1922 г. проповедовавший по селам с благословения о. Николая Загоровского, показал: «Епископы Павел (Кратиров), Аркадий (Остальский), Максим (Руберовский) и другие говорили мне и другим верующим о том, что Декларация Сергия неправильная, т. к. Сергий продался Советской власти и ведет Церковь к гибели, что он подчинил Церковь власти. Церковь же, по их словам, должна быть свободной и не идти ни за какой властью, т. к. власть Советская может перемениться. Они говорили: не бойтесь убивающих вас; тело убьют, душу не убьют, держитесь истины…»[304]

Однако и здесь ей. Павел пошел дальше, чем разделявшие в тот момент его взгляды местные архиереи. Они остались «непоминающими» и не отделились от митр. Сергия. Владыка Павел, поддерживаемый рядом священников, поступил иначе. Осенью 1927 г., одним из первых, бывший ученик епископа по семинарии Райгородский благочинный прот. Антоний Попов стал просить его, чтобы Владыка «сделал акт выступления против Сергия, уверяя, что весь его округ последует» за ним. Однако ей. Павел посчитал необходимым сначала заручиться поддержкой митр. Агафангела. В связи с запрещением покидать Харьков епископ в октябре 1927 г. попросил отвезти письмо в Ярославль свою квартирную хозяйку, духовную дочь П. Е. Черниговскую, и остался «вполне удовлетворен» ответом, так как митр. Агафангел в то время «справедливо считал м. Сергия узурпатором церковной власти». Митрополит на словах подтвердил правильность взглядов Владыки Павла на деятельность Заместителя Местоблюстителя.

Увидев поддержку своим действиям, ей. Павел в апреле 1928 г. отослал митр. Сергию официальное заявление об отделении от него. В том же месяце епископ был запрещен в священнослужении постановлением Временного Священного Синода и Заместителя Местоблюстителя. Владыка Павел тут же написал развернутый ответ, почему он не подчинился этому постановлению, а несколько позднее, в июне, обращение к гражданским властям, в котором объяснял причины непризнания как григорианского ВВЦС, так и митр. Сергия. В апреле ей. Павел вновь направил П. Е. Черниговскую к митр. Агафангелу с письмом, где просил митрополита «разрешить возглавиться его именем». Однако Владыка Агафангел отказал и, по свидетельству Черниговской, «предложил признавать митр. Петра Крутицкого». С этого времени ей. Павел вновь стал поминать митрополита Петра в качестве главы Церкви[305].