Судьбы иосифлянских пастырей

По рассказу сестры, как раз в это время М. А. Жижиленко приснился сон, который повлиял на всю его дальнейшую жизнь. Он увидел во сне покойную мать, которая сказала, чтобы сын помолился святому Пантелеймону Целителю (она очень почитала этого святого при жизни). На другой же день Михаил пошел в часовню вмч. Пантелеймона в Москве, купил там образочек святого и с тех пор не расставался с ним. Молитвы ев. Пантелеймону Целителю помогли ему. Он стал религиозным, необыкновенно добрым, отзывчивым к чужому горю.

После окончания в 1911 г. университета Михаил Александрович некоторое время работал врачом-психиатром в Сокольниках, а в 1912–1914 гг. — врачом Министерства путей сообщения в г. Благовещенске. Следует упомянуть, что он имел большие музыкальные способности, прекрасно играл на рояле и сам создавал композиции. Во время Первой мировой войны в 1914 г. доктор М. А. Жижиленко поступил врачом в Кубанский пластунский батальон и был на Юго-Западном фронте в Галиции. Здесь едва не умер от тифа, заразившись от тифозных больных — пленных австрийцев.

Военным врачом 76-го Кубанского полка М. А. Жижиленко оставался до января 1918 г. Затем он короткое время работал профессором психиатрии одного из провинциальных университетов, а в 1918 г. — апреле 1919 г. — помощником главного врача в Батруйском госпитале Москвы. В мае 1919 г. Михаил Александрович был мобилизован в Красную армию и назначен главным врачом полевого госпиталя РККА в г. Козлове Тамбовской губернии, в августе того же года этот госпиталь со всем персоналом неделю находился в плену у захвативших Козлов во время рейдов по советским тылам казаков белогвардейского генерала Мамонтова. В 1920–1921 гг. М. А. Жижиленко служил главным врачом Нижегородского военного лазарета, затем после демобилизации и возвращения в Москву — врачом в Наркомате путей сообщения. 1 января 1922 г. Михаил Александрович был принят на должность главного врача Таганской тюремной больницы и занимал ее около семи лет до конца 1928 г.[333]

В 1921 г. проживавшая тогда в Белграде его сестра М. А. Жижиленко получила единственное и последнее письмо от брата. В этом письме, которое начиналось крестиком, он писал, что мы все виновны в постигших нас за грехи несчастьях, что надо молиться Господу и просить прощения и помощи. В дальнейшем приходили лишь письма от общих знакомых, которые в иносказательной форме сообщали о судьбе Михаила Александровича. Врача тюремной больницы, которого благодарные заключенные прозвали ангелом-хранителем, знали все узники ужасной Таганской тюрьмы, переполненной сверх всякой меры преимущественно уголовными, но также в значительной части и политическими. На своем трудном посту он был не только врачом, но и великим сердцеведом, утешителем и отцом. Перед ним не раз исповедовались самые закоренелые рецидивисты-преступники, находя не только утешение, но часто и возвращение к честной жизни. Многие в Москве знали, что главный врач тюремной больницы спал на голых досках, питался тюремной пищей и все свое жалование раздавал заключенным.

Будучи глубоко религиозным человеком, Владыка в начале 1920-х гг. познакомился со Святейшим Патриархом Тихоном, которого глубоко чтил. Патриарх любил М. А. Жижиленко и часто пользовался его советами. Их отношения со временем приняли характер близкой дружбы. По словам Владыки Максима, Первосвятитель доверял ему самые потаенные мысли и чувства. Так, например, в одной из бесед Святейший Патриарх Тихон высказал Михаилу Александровичу свои мучительные сомнения в целесообразности дальнейших уступок советской власти. Делая эти уступки, он все более и более с ужасом убеждался, что предел «политическим» требованиям власти лежит за пределами верности Христу и Церкви. Незадолго до своей кончины Патриарх высказал мысль о том, что, по-видимому, единственной возможностью для Русской Православной Церкви сохранить свою верность Христу будет в ближайшем будущем уход в катакомбы. Поэтому Патриарх Тихон благословил М. А. Жижиленко принять тайное монашество, а затем, в случае, если в ближайшем будущем высшая церковная иерархия изменит Христу и уступит советской власти духовную свободу Церкви, — стать епископом. Михаил Александрович выполнил волю покойного Первосвятителя и через три года после его смерти принял тайное монашество с именем Максим.