Судьбы передвижников

В мае 1854 года Московское училище удостоила своим вниманием великая княгиня Мария Николаевна. Будучи президентом Академии художеств, она, конечно, не могла не интересоваться молодой порослью отечественных художников, набиравшей силу в Первопрестольной. Посетив училище, Мария Николаевна ознакомилась с работами его питомцев и осталась увиденным довольна. Среди семи приобретённых ею работ воспитанников оказались и две картины Саврасова – «Степь с чумаками вечером» и «Пейзаж масляными красками на бумаге». Более того, великая княгиня распорядилась, чтобы Алексей Саврасов прибыл на её дачу, располагавшуюся на побережье между Петергофом и Ораниенбаумом, для исполнения пейзажей с местных красот. Лестно было и то, что высокая особа пригласила только Саврасова. Робкое поначалу знакомство с пустынными берегами холодного Финского залива переросло затем в увлечённую зарисовку неброских северных видов. Труды молодого москвича великой княгине понравились, и она предложила ему связать свою дальнейшую творческую судьбу с имперской столицей, подразумевая, по всей видимости, своё покровительство. Согласись тогда Саврасов, наверняка не знал бы он в дальнейшем недостатка в заказах и, возможно, жизнь его сложилась бы иначе, но искренность и непрактичность повели молодого живописца другим путём. Не пожелав расставаться с родным городом, Саврасов отверг заманчивое предложение.

Вскоре заметный талант Алексея Кондратьевича был щедро вознаграждён: полотна «Вид в окрестностях Ораниенбаума» и «Морской берег в окрестностях Ораниенбаума» принесли Саврасову звание академика. Художнику стало чем гордиться, чем пленять воображение молодых барышень, что для немногословного, немного застенчивого молодого человека было отнюдь не лишним. Именно тогда соученик Алексея, Константин Карлович Герц, решил представить талантливого и удачливого однокашника своим сёстрам. Вместе с Константином Алексей навестил сестёр Герц на даче, которую те снимали в окрестностях села Кунцева. Девицы Софья и Эрнестина Герц проявили к гостю интерес, очень уж он был трогателен в своей неловкости. Воспитанные в достатке и благополучии, сёстры были образованны, милы и обходительны. Особенно неотразимой показалась Алексею находившаяся на пороге своего тридцатилетия Софья Карловна. Возраст не оставлял ей слишком много шансов для обретения статуса замужней женщины.

Живописное Кунцево дало жизнь целой серии саврасовских пейзажей, в которых уже можно было расслышать неподражаемый лирический мотив дальнейшего творчества художника. Разрабатывать услышанную тему у Саврасова получалось время от времени. Заботы о хлебе насущном принуждали его трудиться на ниве коммерческого искусства – писать модные интерьерные пейзажи, но однажды зазвучавшая в душе живописца музыка уже не умолкала.

В начале 1857 года скончался всеми любимый Карл Иванович Рабус, и ни у кого не было сомнений, что полноценной замены этому замечательному педагогу и человеку просто не существует. Какого же было удивление Саврасова, когда, вызванный в Совет Московского художественного общества, он услышал предложение занять вакантное место незабвенного учителя. Понять Совет, избравший кандидатуру Саврасова, нетрудно. Молодой многообещающий академик живописи, верный последователь Рабуса, выглядел достойным преемником. Оказанное доверие и открывшиеся перспективы воодушевили бы всякого, окрылили они и Саврасова.

Алексей Кондратьевич старался в полной мере соответствовать лестному назначению, хотя особого напряжения это ему не стоило: в Саврасове обнаружился большой педагогический потенциал. Алексей Кондратьевич был спокойным, терпеливым, открытым и доброжелательным человеком, готовым делиться секретами мастерства. Считая природу лучшим учителем пейзажистов, Саврасов побуждал своих воспитанников писать с натуры. Горячо им отстаивалась и внушённая Карлом Ивановичем необходимость всестороннего формирования личности художника. В своей докладной записке новоиспечённый руководитель класса пейзажной и ландшафтной живописи обрисовал наиболее эффективную, по его мнению, методику проведения занятий. Учеников он хотел видеть работающими в классе «по сделанным этюдам с натуры», а свои произведения планировал, находясь рядом с подопечными. «Работая сам при учениках, – пояснял художник, – я смогу постоянно следить за их работами и в то же время даю им возможность видеть ход моих собственных работ». Забегая вперёд отметим, что предложенный Саврасовым порядок, доказав на практике свою результативность, надолго прописался в пейзажных классах.