Читаем Судьбы передвижников полностью

Зная, что в исключительных случаях Совет Академии художеств может освободить ученика от сдачи экзаменов по общеобразовательным дисциплинам, Куинджи обращается к нему с просьбой разрешить «держать экзамен из одних лишь главных и специальных предметов». Академия идёт навстречу своему воспитаннику, и Куинджи всю зиму готовится к экзаменам, работая параллельно над несколькими картинами, а весной отправляется на родину, чтобы получить вид на жительство. В случае успешной сдачи экзаменов этот документ мог потребоваться для присуждения чина 14-го класса с одновременным исключением из мариупольских мещан. Экзаменационные испытания Куинджи выдержал успешно и в сентябре 1870 года получил диплом о присвоении ему звания неклассного художника.

Общение с демократически настроенными петербургскими друзьями-живописцами повлияло на творчество Куинджи. В его очередной картине «Осенняя распутица» (1870), написанной в отличие от прежних опытов не с натуры, заметен отход от романтизма в сторону реализма. Настроение сочинённой, но очень правдоподобной композиции очень скоро можно будет заметить на полотнах передвижников.

Летом 1872 года Куинджи уже не в первый раз побывал на известном среди художников острове. Результатом поездки становится картина «На острове Валааме» («Вид на Валааме», 1873), о чём из письма Репина узнаёт Павел Третьяков. Хвалебные отзывы о произведении новоявленного живописца расточает и Крамской, и Павел Михайлович поручает своему брату, находившемуся тогда в Петербурге, купить картину Куинджи.

Как следствие, в сентябре 1873 года Архип Иванович смог себе позволить первую в своей жизни заграничную поездку. Всего за несколько недель путешествия художник охватил своим вниманием старину и современность Германии, Бельгии, Англии, Франции, Швейцарии, Австрии. Знакомство с Парижем происходило при поддержке Ильи Репина, к тому времени жившего и работавшего в этом городе в качестве пенсионера Академии художеств. Новое западное искусство заставило Куинджи ещё острее почувствовать себя именно русским художником и подвело его к пониманию, что творить ради одной только формы он не сможет никогда. Возвратившись на родину, Архип Иванович напишет Репину: «Приезжай, брат, скорее к нам, да будем работать; а там пущай живут и учатся те, которым здесь делать нечего…»

Вернувшийся из Европы Куинджи поселяется рядом с Крамским, становится завсегдатаем в его доме и своими энергичными размышлениями о судьбе искусства, настоящем и будущем академии пробуждает интерес Ивана Николаевича к своей незаурядной персоне. Репин подтверждает: «…он (Куинджи. – Е. Г.) всегда идет вглубь до бесконечности. Жаль, образования у него не хватает; а он большой философ и политик большой…» Современники отмечали своеобразную речь Куинджи, медленную, громкоголосую, привлекавшую оригинальной точкой зрения и не обходившуюся без словечка «эт-то». От Крамского не укрылись активные и трудные внутренние творческие поиски Куинджи: «…до сих пор он всё ещё около чего-то ходит, что-то такое в нём сидит, но всё это ещё не определилось…»

Очевидны были только закрепившийся в живописи Архипа Ивановича реализм, что в полной мере подтвердила большая картина «Забытая деревня», представшая на 3-й Передвижной выставке, а ещё упрямый характер и ярко выраженное чувство собственного достоинства Куинджи. Как-то, став свидетелем занятий по математике сыновей Крамского, Архип Иванович заинтересовался способами решения одной задачи. Его очень задело, когда Иван Николаевич посоветовал художнику в это дело не вникать, поскольку он всё равно ничего не поймёт. «Позвольте, я человек и всё могу понять», – обиженно возразил Куинджи и всю ночь просидел над решением задачи, чтобы убедить себя и других в своих возможностях.

Одобренная критикой «Забытая деревня» вдохновила художника на создание трёх полотен к следующей, 4-й Передвижной выставке. Так были написаны «Чумацкий тракт в Мариуполе», «Степь» и «Степь весной». «Чумацкий тракт» стал последним жанровым произведением Куинджи, окончательно и бесповоротно перешедшим в стан пейзажистов, где через некоторое время он продемонстрирует уникальные возможности своей палитры.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
100 знаменитых евреев
100 знаменитых евреев

Нет ни одной области человеческой деятельности, в которой бы евреи не проявили своих талантов. Еврейский народ подарил миру немало гениальных личностей: религиозных деятелей и мыслителей (Иисус Христос, пророк Моисей, Борух Спиноза), ученых (Альберт Эйнштейн, Лев Ландау, Густав Герц), музыкантов (Джордж Гершвин, Бенни Гудмен, Давид Ойстрах), поэтов и писателей (Айзек Азимов, Исаак Бабель, Иосиф Бродский, Шолом-Алейхем), актеров (Чарли Чаплин, Сара Бернар, Соломон Михоэлс)… А еще государственных деятелей, медиков, бизнесменов, спортсменов. Их имена знакомы каждому, но далеко не все знают, каким нелегким, тернистым путем шли они к своей цели, какой ценой достигали успеха. Недаром великий Гейне как-то заметил: «Подвиги евреев столь же мало известны миру, как их подлинное существо. Люди думают, что знают их, потому что видели их бороды, но ничего больше им не открылось, и, как в Средние века, евреи и в новое время остаются бродячей тайной». На страницах этой книги мы попробуем хотя бы слегка приоткрыть эту тайну…

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Ирина Анатольевна Рудычева , Татьяна Васильевна Иовлева

Биографии и Мемуары / Документальное