Судьбы передвижников

Как бы то ни было, «Украинская ночь» обозначила принципиально новую ступень в творчестве Куинджи – изображение реальности возвысилось в нём до дивных обобщений, совершенно завораживал необыкновенный колорит живописи. Неравнодушный к астрономии художник очень грамотно разместил звёзды на небосводе своей «Украинской ночи». Они, по утверждению одного учёного, «стояли все на своём месте, в своих созвездиях, а не были случайно натыканы в разных местах, как часто бывает у других художников». Публику восторгала, а художников озадачивала техника живописи представленного великолепия. Раздражаясь непониманием, многие предпочитали принижать художественные достоинства «Украинской ночи». Её шокирующая новизна смутила даже Павла Михайловича Третьякова, воздержавшегося от приобретения картины. А вот его брат, Сергей Михайлович, купил шедевр за внушительную сумму – 2,5 тысячи рублей.

За время третьей заграничной поездки, совершённой Архипом Ивановичем вместе с женой в 1878 году, художник с большим вниманием отнёсся к живописи импрессионистов, во всяком случае, кое-что из их техники им определённо было воспринято. Поводом для тогдашнего европейского вояжа стала Всемирная выставка в Париже, на которой экспонировались «Вид на острове Валааме» и «Украинская ночь» кисти Куинджи.

К каждой своей работе Архип Иванович «подбирался» долго – вынашивал общий замысел, примеривался к колориту, размышлял об эмоциональном посыле будущего полотна. «Не пишет, значит, не раскачался, зато, когда расходится, у него дело идёт скоро», – объяснял передвижник Василий Максимов.

Воспоминания Ильи Репина позволяют зримо представить, как протекало священнодействие Куинджи у мольберта. Заняв позицию в пятнадцати шагах от полотна, Архип Иванович долго всматривался в него, затем переводил взгляд на палитру, словно выспрашивая у красок секрет их взаимодействия, и наконец, не торопясь, подходил к работе, чтобы нанести один-единственный, но самый верный мазок. Так же медленно художник отходил от холста, дабы оценить сотворённое с расстояния всё тех же пятнадцати шагов и рассчитать следующее предельно оправданное действие. «Глубоко и серьёзно работал, по-рыцарски», – констатировал Репин.

Подтверждением основательности творческого метода Куинджи может служить хотя бы тот факт, что к своей «Берёзовой роще» (1879) он шёл три года, ведь первые этюды художника на эту тему датированы 1876 годом. Вообще, создавая этюды, Архип Иванович не искал законченную форму будущего произведения, а лишь фиксировал подмеченные в природе соотношения цветов и тонов. Такой подход позволял художнику работать одновременно над несколькими произведениями. Готовясь к 7-й Передвижной выставке, Куинджи затеял сразу три картины: «Север», «После дождя», «Берёзовая роща». Художник не поспевал закончить их к сроку, меж тем выставку ТПХВ уже трудно было представить без его произведений, и Крамской призвал организаторов набраться терпения и дождаться завершения работы Архипа Ивановича. Куинджи всегда ревностно выбирал наиболее подходящее экспозиционное место для своих творений и негодовал, если кто-то самовольно перевешивал его картины. Когда в пространстве 7-й Передвижной выставки произведения Куинджи заняли свои места в полном соответствии с предпочтениями автора и яркий солнечный свет, омывающий берёзовую рощу, ослепительно брызнул с полотна, некоторые критики, прежде на мгновение зажмурившись, в очередной раз принялись обвинять Куинджи в нарушении канонов живописи. Нашлись и те, кто увидел в цветовой палитре Куинджи лишь нарочитое стремление к декоративной эффектности. «В первый момент оторопели, долго были с раскрытыми челюстями и только теперь начинают собираться с духом и то яростно, то исподтишка пускают разные слухи и мнения, – усмехался Крамской. – Многие доходят до высокого комизма в отрицании его картин». И похвалу, и хулу Архип Иванович сносил с достоинством. Нет, он не был равнодушен к рецензиям и критическим высказываниям, но никогда не шёл у них на поводу, больше доверяя себе. «Берёзовая роща» становится любимой темой Куинджи, возвращался он к ней неоднократно.