Судьбы передвижников

Независимости и успеху всегда трудно избежать злобных нападок. Вот и Куинджи довелось с ними близко познакомиться. В марте 1879 года газета «Молва» опубликовала статью, авторство которой было скрыто за подписью «Любитель». Обвинив Товарищество в дешёвом либерализме, неизвестный гневливо обрушился персонально на Куинджи, якобы бесстыдно эксплуатирующего не бог весть какую технику эффектного живописного освещения. Автор статьи настаивал, что к подлинному искусству такие хитрые приёмы не имеют никакого отношения. Все кинулись разгадывать настоящее имя «Любителя», и когда выяснилось, что коварный газетный выпад совершил не посторонний человек, а член и учредитель ТПХВ Михаил Константинович Клодт, возмущению Куинджи не было предела. На решительное требование Архипа Ивановича исключить автора пасквиля из рядов передвижников товарищи ответили молчанием, считая, что Клодт выступил с позиций своего профессорства в Академии художеств. Когда и последующие призывы Куинджи расстаться с предателем не возымели действия, он объявил о своём решении покинуть Товарищество.

Спокойное отношение большинства передвижников к его намерению ранило Куинджи ещё более враждебной эскапады Михаила Клодта. Репин два дня уговаривал Архипа Ивановича отказаться от скоропалительно принятого решения, но Куинджи был неумолим. Убедившись в его непреклонности, Илья Ефимович обратился к Крамскому с просьбой написать оскорблённому художнику коллективное письмо, увещевающее его всё-таки остаться в Товариществе. Однако Крамской, не обнаруживший поддержки этого предложения со стороны большинства передвижников, предпочёл высказаться так: «С Куинджи надо подождать. Он теперь имеет такой колоссальный успех, что если бы мы написали ему что-нибудь, то это имело бы вид заискивания, а это нежелательно».

Помимо Репина, скандальная история с Куинджи очень возмутила Николая Ярошенко – к тому времени второе лицо в Товариществе после Крамского. Николай Александрович пишет Клодту резкое письмо, в котором определяет его побудительные мотивы опубликовать злосчастную статью как «…мелкое самолюбие, зависть и недоброжелательство к художнику, обладающему гораздо более свежим и сильным талантом…» Но это ещё не всё. Ярошенко отвешивает Клодту звонкую словесную пощёчину и за недобрые высказывания в адрес всего Товарищества: «…такое заявление должно было понравиться академическому начальству и, вероятно, упрочило ваше служебное положение, но вы поймёте, что оно не может упрочить уважения к вам со стороны Товарищества». «…ваша статья не делает вам чести и лишает меня возможности относиться к вам с уважением», – резюмирует Ярошенко. Личное негодование обрело силу коллективного обвинения, и Клодту ничего не оставалось, как покинуть ТПХВ. Само собой разумеется, решительная, бескомпромиссная позиция Ярошенко сблизила его с Куинджи. Обоих художников отличали горячий нрав и прямота суждений.

Справедливости ради следует заметить, что нападки Михаила Клодта стали для Куинджи лишь весомым поводом для выхода из Товарищества. Степень популярности живописца к тому времени была так велика, что в участии в передвижных выставках ради сбыта своих произведений Куинджи уже не нуждался. Свободный от обязательств перед Товариществом, он мог планировать свои персональные выставки, организованные по собственному усмотрению, к тому же в идейно-стилистическом отношении творчество Куинджи стало плохо вписываться в установки передвижников.