Судьбы передвижников

Ученики, без преувеличения, составляли семейный круг бездетного художника. Он радел за них всей душой. Условия жизни подопечных составляли предмет особых забот Архипа Ивановича. Периодически он выделял нуждавшимся воспитанникам внушительную сумму, а когда она между ними распределялась и в руки Куинджи попадали расписки в получении денег, он рвал их, не задумываясь. И ещё один показательный пример. Сумму, ассигнованную академией на проведение ремонта в профессорских квартирах, Архип Иванович предложил передать бедствующим студентам, ведь преподаватели могли сами, на собственные средства привести свои квартиры в порядок. Одним словом, учитель неустанно помогал своим подопечным, и благодарная молодёжь придумала шутливую восхваляющую рифму: «Наш Куинджи, наш Архип, он за нас совсем охрип!» С нерадивыми учениками профессор, однако, обращался строго и никаких оправданий в виде внешних мешающих факторов не принимал, наставляя: «Объяснить-то всё можно, а ты вот пойди да победи». Куинджи воспитал многих талантливых живописцев, и среди них – Николай Рерих, Константин Богаевский, Аркадий Рылов.

Архип Куинджи. Около 1900 г.

Пернатые пациенты (Архип Иванович Куинджи на крыше своего дома). Карикатура П. Е. Щербова. 1900 г.

Академические классы Шишкина и Куинджи находились рядом, но преподавательские методы мастеров кардинально отличались. Иван Иванович предложил объединить мастерские, разделив при этом с приятелем педагогические задачи. Сам он брался обучать рисунку, Архипу Ивановичу отводилась роль преподавателя колорита. Куинджи такой проект категорически не одобрил, что очень не понравилось Шишкину. Частые громкие ссоры друзей сменялись непродолжительным перемирием. Как-то, после очередного столкновения, Архип Иванович явился к Шишкину домой. За закрытыми дверями кабинета хозяина произошло эмоциональное объяснение друзей, после чего Иван Иванович вышел, растерянно бормоча: «Помирились, ну его совсем…Что уж тут».

Социальное напряжение конца столетия часто приводило к студенческим волнениям. Вот и в день похорон Александра III учащихся возмутило, что их не пустили на занятия, так как мимо здания академии двигалась траурная процессия. Общение с преподавателями не успокоило молодёжь, и тогда в студенческий ропот ворвался спокойный бас Куинджи: «Мы пришли в Академию ради вас. Наше первое и главное желание – познакомиться и сойтись с вами духовно. Ведь мы всё бросили, чтобы служить, поучать, вести и удовлетворять вас. Но ведь и нам надо дать свободу действий. <…> Дайте нам время оглядеться, познакомиться с механизмом Академии, освоиться здесь…» Разговор на равных подействовал отрезвляюще, и поведение студентов вернулось в мирное русло.

А вот инцидент, произошедший в стенах Академии художеств в феврале 1897 года, имел для мастерской Куинджи фатальные последствия. События развивались стремительно, а всё началось с того, что один из студентов не раскланялся при встрече с ректором. Удалённый из канцелярии, где произошла эта непочтительная выходка, импульсивный и нервный студент вбежал в класс и, сгущая краски, расписал соученикам пережитое им унижение. Взбудораженная молодёжь стала требовать, чтобы ректор принёс извинения оскорблённому студенту, грозя, в случае отказа, забастовкой. Как и следовало ожидать, ректор ученическому ультиматуму не только не подчинился, но пригрозил наведением порядка силами полиции. Опасаясь, что инцидент грозит академии временным закрытием, Куинджи просил непокорных студентов успокоиться и разойтись. Общаясь с молодёжью, Архип Иванович был так взволнован, что у него дрожали губы, а на глаза навернулись слёзы.

Куинджи вообще не приветствовал забастовки вне зависимости от их побудительных мотивов. Политика в его представлениях мешала главному, ради чего существовала академия. Художник недоумевал: «Зачем эт-то? Эт-того я не понимаю… Эт-то совсем не касается искусства». Увы, призыв к благоразумию не был услышан. Лидеры акции неповиновения стояли на своём. Не явившиеся на занятия студенты были отчислены, и тут Архип Иванович, не сдерживаясь, эмоционально излил словесные потоки своего несогласия с действиями академической администрации. Объявленный «вожаком ученического движения», педагогом, не выбирающим «средств для своей популярности», Куинджи получил распоряжение в 24 часа подать в отставку. Но подлинные причины отстранения Куинджи от Академии художеств заключались в его слишком прямом и независимом характере. Архип Иванович настаивал на преобразованиях, не входивших в планы администрации, и, по словам передвижника Николая Дмитриевича Кузнецова, тоже получившего в академии профессорство и мастерскую, «…своим давлением и чрезмерным старанием сделать Толстого полезным для Академии вызвал в нём протест. И тот только искал случая, чтобы свергнуть куинджевское иго…»