Судьбы суровый матерьял…

Мне нравятся слова, я ощущаю цимус,
Их пробуя на вкус, и, глядя их на свет.
Моей любви к словам зашитый в генах вирус
Тоскует по ночам, и мне покоя нет.

Я роюсь в словарях, я Бабеля читаю,
И, Бродского ценя, немею над строкой, —
За что он был гоним, и отодвинут к краю
Завистником каким, недоброй чьей рукой?

Огромная страна… Река большой печали.
Не потому ль всегда, оглядывая даль,
Как будто наяву, я зрю иные дали,
Иные берега, иную магистраль.

Меня там нет нигде. Я там себя не вижу.
Там вечный карнавал. Там солнце. А пока
В полях гудят ЗИЛы, расплескивая жижу,
И черпают руду угрюмые зэка.

В распадках у костров я слышу их гитару,
Я погружаюсь в их библейские глаза.
Моя Россия, Русь, кто им назначил кару,
От воли отлучил, и отодвинул «за» —

На северо-восток, где ветры и туманы,
Где в страхе смотрит зверь на рельсовую сталь?..
Светло горят костры, и слушают урманы
Из музыки и слов великую печаль.

Моей любви к словам во мне живущий вирус
От этих слов болит больнее и больней,
Но боль моя за жизнь, где я взошел и вырос,
Не гаснет от того и с каждым днем сильней.

«Я рифмованью не учился…»

Я рифмованью не учился.
Скупой чалдон и самоед,
Я рифмой не болел – лечился,
И званье горькое поэт
Ношу за то, что я имею
Слова, которыми дышу,
Еще за то, что я немею,
Когда на этот мир гляжу —
На эти травы и покосы,
На черноземы и подзол…
Был Гоголь злой и длинноносый,
А я курнос, но тоже зол…
Другой поэт носил охапку
Ржаных волос на голове,
А я ношу простую шапку,
Сную в толпе как мышь в траве.
Живу!
И если вдруг устану,
То, сверив с космосом часы,
Среди травы на лапки встану
И выпью капельку росы.

«Болел стихами, только, сомневаясь…»

Болел стихами, только, сомневаясь,
Не верил в них, и, видно, потому
Они ушли, метафоры остались,
Доступные не всякому уму.
Остались и живут.
Не надо трогать.
Но если вдруг отыщете мой том,
То, пробуя стихи на вкус, на ноготь,
Не говорите никому о том,
Что видели, мол, даже прочитали,
С чем и заройте в старом сундуке…
Стихи не отливаются из стали,
Ни на каком не точатся станке.
Они живут, пульсируя в аортах,
Стучат в висках, прокалывают грудь,
Болят в сердцах и, оживляя мертвых,
Живущим укорачивают путь;
Рождаются, шатаются, шатают,
Разламывая строй, стоят в строю,
Подводят к краю и за край толкают.
Попробуйте остаться на краю!
Но если взялся – стой и упирайся
На полный штык лопатой штыковой…
Руда и радий.
Вот и облучайся,
И не жалей, что болен лучевой.

«У меня на стене птицы феникс скелет…»