Судьбы водят хоровод

– Вместе жить будем! – жизнерадостно подтвердила та худшие опасения. – А я попросила нас вместе поселить. Раз уж мы успели познакомиться. Что с чужими-то жить? А мы уже вроде как сдружились. Меня Любой зовут. Можно Любашей. Муж Любаней зовет. А тебя?

Пришлось отвечать.

– Вероника, – лаконично, пресекая даже намек на симпатию, представилась она.

Но этого было достаточно, чтобы осчастливить Любашу:

– Ну надо же, вот это совпадение! У меня дочка есть, Вероничка! На тебя похожа, глазки умненькие, сама хорошенькая. Как же нам повезло, что нас вместе поселили!

Вероника закашлялась.

В этот момент ее ангел-хранитель снова, еще более азартно, потер руки.

* * *

Жизнь в одном номере с Любашей оказалась весьма своеобразной. Сдержанная, молчаливая Вероника страдала почти физически. Любаша оглушила соседку потоком слов. Она говорила много, подробно и очень жизнерадостно. Она знала все. В столовой Любаша комментировала салаты, выдавая массу советов по их усовершенствованию. После процедур подробно описывала свои ощущения, что иногда вызывало тошноту даже у Вероники, повидавшей многое в своей врачебной практике. Только в соляной пещере Любаше приходилось молчать. Разговоры там были запрещены. Любаша страдала, о чем красноречиво говорило поскрипывающее под ней кресло.

Вероника первые дни регулярно просила администрацию куда-нибудь ее переселить. Хоть на чердак, хоть в подвал, лишь бы подальше от Любаши. Ей обещали, но просили подождать, свободных номеров не было.

Но время работало на Любашу. В какой-то момент Вероника почувствовала, что раздражение пошло на убыль. Она привыкала к разговорам соседки, как привыкает человек к поездам под своими окнами. К тому же Вероника заметила, что если монологи Любаши отряхнуть от речевой шелухи, то обнаружится вполне полезная информация. Например, она узнала, что в драники лучше класть муку не пшеничную, а нутовую, которая «просто цементирует драники», если верить Любаше. А не верить ей было невозможно. В ней не было склонности к вранью. Это была честная болтушка. Без нее в номере становилось тихо и скучно. И еще чувствовалось, что она добрая.

Когда администрация наконец предложила Веронике сменить номер, она смущенно отказалась. Попросила извинить за беспокойство.

Свою историю Любаша рассказала во всех подробностях. У нее опущение женских органов, потому что «рожала, как подорванная». Муж-крановщик привык смотреть на мир свысока, а при такой жизненной перспективе одного-двух детей можно и не разглядеть. Нужно, чтобы семья шагала дружным отрядом. В итоге на свет появилось то ли пять, то ли шесть детишек. Вероника никак не могла запомнить, сколько же их. Она переспрашивала у Любаши, но та не умела ограничиваться односложным ответом. Она забалтывала ответ такой массой подробностей, что Вероника опять забывала число. Ну и ладно. Словом, детей было много.

Через несколько дней Любаша заявила:

– Хватит, Вероника, клизмами увлекаться. Сегодня пойдем на танцы. Я тут все разведала, мне тетки на грязях рассказали. Сразу после ужина рванем, ты много не ешь, живот будет выпирать. Хотя какой у тебя живот? Вот у меня живот!

– Какие танцы? Ты видела контингент? – Вероника засмеялась.

Дело в том, что курорт был, конечно, разнопрофильный, но все же главной специализацией считалась борьба с бесплодием. В столовой практически все столики были заняты женщинами, тщательно пережевывающими курортную пищу. Малочисленные мужчины ошалело наблюдали за происходящим. Старались держаться вместе и не отсвечивать. Некоторые, правда, решали, что наступил их звездный час, и непрерывно шутили, делали комплименты и завязывали знакомства. Но их быстро уличали в изменчивости симпатий и подвергали остракизму.

Танцы никак не рифмовались с такой обстановкой.

– Вероника, ты не ценишь свою соседку! – весело объявила Любаша. – Разве она поведет тебя на наше курортное убожество? Мы пойдем в правильное место! Где мужчин, как грязи! Как угля в стране!

– Что ты имеешь в виду? И при чем здесь уголь?

– Уголь? Ну ты даешь! Мы же пойдем в «Лучший». А там у нас кто?

– Легочный профиль, – Вероника заранее изучила курортный ландшафт.

– А легочники кто? Ну ты даешь! Это же санаторий от профсоюза угольщиков! Там шахтеры, которые дают стране угля. Мне тетка на грязях все подробно рассказала. На пропускном пункте скажем, что идем в гости, а если не прокатит, то там есть дырка в заборе, ее шахтеры пару лет назад прорубили. Прямо в бетонной стене! Как ты думаешь, они отбойные молотки с собой привезли? Хотя вот у нас, когда ремонт был, мы с мужем перфоратором дырку в стене…

– Люба, ты иди, а я сегодня договорилась с главврачом побеседовать.

– Точно? Может, кинешь врача? Ну что он тебе ценного скажет?

– Нет, мне надо. Это сугубо профессиональное.

Этот довод, как ни странно, на Любашу подействовал. Она благоговела перед образованностью Вероники.

И Люба, выбрав платье в крупный горох, ушла одна. А Вероника пошла к главврачу – обсуждать специфику курортного лечения. Стрелка компаса была устремлена на север, а Вероника – на кандидатскую диссертацию.