— Да, он такой! — Шеридан говорил с воодушевлением завзятого болтуна и сплетника с уймой свободного времени. — Вот хотя бы случай Биббза. Этим утром мы с ним как раз его обсуждали. Ну, вы обхохочетесь, когда услышите, что старина Гурней про всё ЭТО думает! Конечно, он не только врач, но и друг семьи, да и заботится о Биббзе, словно о родном. Он говорит, что Биббз ПОКА выкарабкался, и думает, что всё будет хорошо и скоро Биббз нагуляет жирок, если… ну, услышали бы ВЫ это своими ушами, посмеялись бы, честное слово, животик бы надорвали! — Он умолк, сдерживая смех, и тайком глянул на собеседницу. Она вперила взгляд в стену, приоткрыла рот и — тут не могло быть ошибки — тяжело и часто дышала. Шеридан испугался, что она начинает злиться, однако ему было необходимо высказаться, и он продолжил, решив довести дело до конца. Наклонившись к ней поближе, он продолжил дружески и доверительно, хотя не изменил тон, показывая, что по-прежнему относится к словам Гурнея как к шутке, над которой и ей посмеяться не грех. — Правда-правда, обхохотались бы! Ведь старик думает, что всё дело в ВАС. Он сам так сказал, юная леди, так что если вам это не по нраву, все шишки на него! У него действительно есть ТЕОРИЯ: он говорит, Биббз не болел, потому что, когда работал в цеху, вы поддерживали его. Говорит, если вы вновь позволите ему бывать с вами — может, совсем немножко, изРЕДКА, Биббз, вероятно, продолжит чувствовать себя хорошо. Конечно, это только мнение врача. Что до меня, я-то в этом совсем не разбираюсь, но скажу так: никогда в жизни я не видел такого УМСТВЕННОГО роста и развития, как в последнее время у Биббза. Думаю, вы и сами найдете его гораздо более интересным, чем раньше… Понимаю, возобновленное общение может немного смущать вас, после того как он заявился сюда с предложением предстать с ним перед священником, но старый доктор Гурней уверен, что Биббз не сможет стереть вас из памяти…
Мэри вскочила.
— Мистер Шеридан! — воскликнула она.
Он глубоко вздохнул.
— Так я и знал! Так и понял, что вы злитесь. Но я не…
— Нет, нет и нет! — вскричала она. — Я одного не понимаю, впрочем, по-моему, вы тоже. Чего именно вы хотите от меня?
Он опять вздохнул, на этот раз с облегчением.
— Так, так! — сказал он. — Вы правы. Нам проще говорить без обиняков. Всё это время я не сомневался, что надо быть честным. Я надеялся, вы позволите моему мальчику снова иногда бывать у вас. Позволите?
— Вы не понимаете. — Она в отчаянии сцепила руки у груди. — Да, давайте начистоту. До Биббза дошли слухи, что я пыталась влюбить в себя вашего старшего сына из-за своей бедности, и вот Биббз пришел и предложил мне руку и сердце… потому что пожалел меня. Я НЕ СМОГУ опять встретиться с ним. — В ее голосе звучало страдание. — НЕ СМОГУ!
Шеридан почувствовал себя неловко.
— Вы отказываетесь, потому что он так подумал о вас?
— Нет же! Всё, что он сказал, ПРАВДА!
— Ну… то есть он часто бывал здесь… вы так много для него значили… — Слова не шли Шеридану на язык, он словно нехотя выталкивал их, потом умолк, но заставил себя повторить: — Вы думаете, что он настолько увлекся вами, что вы не сможете переносить его общество?
— НЕТ! Он меня жалел. Заботился обо мне, я ему нравилась, он уважал меня — даже чересчур! Можете сказать, что он любил меня особой любовью, сделал бы для меня всё на свете, как и я для него, и он знал об этом. Это было прекрасно, мистер Шеридан, — сказала она. — Однако всё зло, что творит человек, всегда возвращается к нему, но не сразу, оно обрушивается на него, когда счастье кажется безоблачным. Понимаете, Биббз увидел мою суть, к тому же он никогда не был в меня «влюблен».
— Не был? Ну, сдается мне, он отказался от всех своих прежних устремлений — пусть глупых, но действительно важных для него; отринул их и отправился работать туда, куда никогда не хотел, только ради вас. Мой опыт подсказывает, что парень, решившийся на такое, должен быть по уши влюблен в девушку, ради которой он это делает! Вы говорите, он просто вас пожалел, но уверяю, что ТАК жалко ему могло быть только ОДНУ девушку на свете! Даже не сомневайтесь!
— Нет же, — сказала она. — Биббз не похож на других, он готов на жертвы ради кого угодно.
Шеридан усмехнулся.