Суета вокруг барана

"Он бы твою латынь послушал, так без всяких разгадок утопился бы" - хотел сказать Петя. Но не сказал. Ведь если Урюбджур обидится, то может отказаться резать барана.

-- Нет, сейчас Сфинкс загадки уже не задает, - разочаровал собеседника Лисенко.

-- Вот это плохо. Хотя я все равно в Египет не поеду, - с сожалением отказался Урюбджур от занимательного путешествия . - Там сплошная пустыня, везде песок, а я степь люблю. Путь Петя едет, он молодой, может там пирамиды раскапывать.

-- Зачем мне Египет, - отказался и Петя. У него все было решено на много лет вперед. - Нечего мне там делать, там все уже раскопали. А у нас здесь целина.

-- И правильно сделаешь, - поддержал его Лисенко. - Недавно вышло Постановление, что надо срочно развивать отечественную науку. Вот ты ее и развивай. Нечего по заграничным Египтам мотаться. А это веточка коралла из Красного моря, - продолжал он удивлять Урюбджура, разворачивая еще один пакетик. - А вот это - бронзовое зеркало, сделано где-то в Китае...

-- Подожди, - остановил его Урюбджур. - Вы все это здесь нашли?

-- Здесь. В этих вот курганах.

-- Ни хрена себе! Это же фантасмагория какая-то получается...

Урюбджур явно растерялся. Вообще-то растерянного Будду представить себе совершенно невозможно. Но Урюбджур растерялся, это точно. Он никак не мог себе представить, каким образом здесь, в степи, появились все эти удивительные вещи.

-- Значит, янтарь из Прибалтики привезли, а жучки из Египта?

-- Совершенно верно, - подтвердил Лисенко.

-- А зеркало это из самого Китая...

-- Из Китая.

Уробджур оторвал взгляд от бронзового зеркала и посмотрел в степь. Степь была красивой: бескрайняя и бесконечная, она где-то там, далеко, далеко, сливалось с небом, и продолжалась в нем. Можно было часами сидеть на сурчином холмике, смотреть в бесконечную даль и слушать, как поет ветер. Здесь он никогда не умолкал, он был частью этой степи и больше нигде не звучал так ласково и нежно. Урюбджур знал степь с детских лет, здесь он родился, вырос, жил и чувствовал себя частью этого удивительного простора, который делал его свободным и счастливым, потому что нет нигде места столь же красивого и величественного, как степь. Куда же везти все эти красивые вещи, если не сюда.

-- Ха, значит, зеркало это сделали в Китае и привезли сюда, - А веточку коралла из Красного моря тоже привезли сюда, и жучков из Египта. Понятно, здесь наверно было какое-то очень важное место, скрещение дорог или центр международной цивилизации.

-- Ничего подобного, никакого центра. Самые обыкновенные кочевники, достаточно дикие даже по тем временам. В это время в Риме - высочайшая культура.

-- Почему же все это сюда доставляли?

-- Значит, был спрос. Кочевники, наверно, любили украшения. А купцами тогда работали очень лихие ребята, они могли достать все, что угодно и доставить свой товар в самую глухую дыру, лишь бы хорошо заработать. И разбойнички торговлей не брезговали. В те времена, пожалуй, не было большой разницы между купцами и разбойниками, но глубинку дефицитом они обеспечивали неплохо. И получали от этого хороший барыш.

-- Из Китая везли... - появившиеся на лбу Будды морщины свидетельствовали, что он пытается решить сложную проблему. - Это же такая даль. А средства транспорта тогда были примитивные и совсем отсталые - караванами все везли, а караван очень медленно идет. Из Китая или Египта несколько лет ехать приходилось.

-- Да нет, из Китая никто сюда не добирался и из Египта тоже. Вещи переходили от купца к купцу, или, скажем, от разбойника к разбойнику. И продолжалось это, действительно, несколько лет. Они, может быть, через десятые руки сюда попали. Но попали же.

-- Ага, теперь понятно. Все это на нашу территорию попало при помощи интенсивной международной торговли. - Урюбджур разобрался в мучавшей его проблеме и сразу повеселел. - Ничего не скажешь, хорошо работали ребята, - похвалил он торговцев - разбойничков. - Cейчас так не умеют. К нам в сельпо такой хороший товар сейчас не завозят. Я бы купил какое-нибудь изделие из Египта... Или из Индии, тоже древняя страна.

-- Зачем тебе? - поинтересовался Лисенко.

-- Как это зачем? Вечером поставлю на стол, буду на это изделие смотреть и думать: как там люди живут, что они делают, как празднуют. Если на какую-нибудь вещь долго смотришь - все понять можно.

-- Романтик ты, - вздохнул Лисенко. - Хорошо тебе.

-- Хорошо, - согласился Урюбджур. - А вы из Индии что-нибудь находили?

-- Нет, из Индии в этих местах ничего нет...

-- Жалко, а что у вас самое древнее? Есть что-нибудь такое?

-- Есть у нас и кое-что такое, - Лисенко открыл другой ящик, порылся в нем и вынул сверток, побольше, чем прежний. Развернул газету и показал Урюбджуру средних размеров глиняный горшок.

-- Вот, пожалуй, самый ранний из того, что у нас есть.

-- Сколько ему лет?

-- Лет ему порядочно. Ямную культуру относят к четвертому тысячелетию до нашей эры. Так что можно считать, что этому горшку шесть тысяч лет.

-- Шесть тысяч лет!