Суета вокруг барана

-- Сам баран, как я вижу, вам вовсе не нужен? - поинтересовался Урюбджур, еще больше прищурив свои узкие глаза.

-- Это, в каком смысле? - насторожился профессор, ни на минуту не забывавший о тридцати целковых.

-- В том смысле, что вам нужна свежая баранина, но не нужен сам баран.

-- Естественно, - подтвердил профессор.

-- Поскольку дело обстоит именно так, я могу забрать у вас барана и возместить все что положено свежей бараниной. Пойдет?

-- Повторите, пожалуйста, что вы предлагаете? - удивился профессор такому интересному и простому решению столь сложной проблемы.

-- Возьму у вас этого барана и привезу вам мясо по его весу. Думаю, в нем килограммов около тридцати должно быть.

-- А что с ним будет, с нашим бараном? - забеспокоилась Александра Федоровна.

Геродот тоже забеспокоился. Неизвестность ему не нравилась.

-- А с вашим бараном все будет в порядке. Поживет у меня годик, а там посмотрим. Или на племя пойдет, или что - нибудь придумаем...

Это в корне меняло дело. Геродот решил, что с Урюбджуром будет не так уж и плохо.

-- Как? - обратился к народу Василий Иванович. Он был сторонником демократических форм руководства и в некоторых случаях, когда все и так было ясно, советовался с коллективом.

-- Вполне подходит, - согласился Лисенко. - Вполне.

И девчата тоже были согласны, что это самый хороший выход из положения. Правда, Александра Федоровна, изливавшая последнее время на Геродота свой нерастраченный запас нежности, хотела попросить оставить его в лагере еще, хоть, на несколько дней, но не решилась, опасаясь всеобщего возмущения со стороны мужчин.

Даже Петя принял такое решение благосклонно. Он, конечно, не переносил барана. Но одно дело не переносить, другое - убивать несчастное ни в чем не повинное животное. Петя не был мстительным. Главное ведь то, что они, в конце концов, избавляются от этой рогатой напасти.

Геродот к этому времени окончательно решил, что ему надо идти с Урюбджуром.

41

Урюбджур и профессор оговорили подробности и быстро пришли к соглашению: сделка вполне устраивала обе высокие договаривающиеся стороны.

-- Теперь это дело надо обмыть, - Урюбджур посмотрел на Геродота, затем перевел взгляд на профессора. Оба выглядели вполне достойно. Первый, хоть и имел на шее веревку, держался спокойно и независимо, второй, с полотенцем через плечо и мыльницей в левой руке, тоже выглядел достаточно солидно и уверенно. - Хорошо мы придумали, теперь это дело надо обмыть.

Тут-то взаимовыгодное соглашение и начало пробуксовывать и чуть, к ужасу Пети, не сорвалось, потому что профессор относился к той редкой категории людей, которая по какой-то непонятной передовому и прогрессивному человечеству причине отрицательно относилась к употреблению горячительных напитков. Более того, по слухам, гуляющим на факультете, шеф не признавал даже полезность пива. Категорически.

-- Не надо ничего обмывать, - бодро выступил он со встречной инициативой. - Давайте лучше чайку попьем. У меня цейлонский есть. Великолепный чай, высший сорт.

-- Как это не надо? - не понял Урюбджур. - И при чем тут чай? Раз хорошая сделка, непременно надо обмыть.

-- В такую жару пить водку!? - содрогнулся Лисенко. - Она же теплая.

В отличии от шефа Лисенко не относился к противникам горячительных напитков. Более того, он даже получал определенное удовлетворение от их употребления. А в такой вот жаркий денек он с превеликим удовольствием пропустил бы пару кружечек бочкового пива, холодненького, так чтобы кружки запотели, да с воболкой... Эх!.. Но пить в эту жару теплую водку - к такому он не был готов ни морально, ни физически.

-- Надо! - односложно ответил, не вдаваясь в объяснения Урюбджур.

-- Что, тоже национальный обычай? - спросил Лисенко.

-- Конечно, раз мы торговую сделку заключили, непременно надо обмыть. Наш народ маленький, но обычаи у нас крепкие. И у вашего народа тоже есть такой обычай, чтобы обмывать. Раз сделка состоялась, надо ставить магарыч. Против этого не попрешь. Народ нас не поймет и осудит.

С упорством и уверенностью человека, за спиной которого стояли вековые обычаи двух народов: маленького и большого, Урюбджур был непреклонен. Номер с цейлонским чаем высшего сорта у шефа не проходил. Урюбджур явно не желал, чтобы его осудили сразу два народа.

-- Нет обмывки - нет сделки! - твердо заявил он. По его нахмуренным бровям и плотно сжатым губам чувствовалось, что ни на какие компромиссы Урюбджур не пойдет.

И тогда Петя продемонстрировал мужество, и даже готовность принести себя в жертву. Петя, как мальчик из интеллигентной семьи, пил в своей жизни водку всего раза два или три, да и то понемногу и испытывал к ней отвращение. Он понимал, что если сядет за стол с Урюбджуром обмывать сделку, то ему придется выпить, может быть, даже целый стакан и тогда он будет пьян как сапожник, и его будет тошнить, и он потом будет целый день болеть. Но надо было избавиться от барана, надо было спасти экспедицию, ее честь и возможность заниматься научной работой. Если это требовало жертвы, то Петя был готов пойти на нее.