Сухотин

Я решил что умер и попал в ад. Я серьезно думал так секунды три – слишком уж страшно было все меня окружавшее: мрачный полусумрак, несчастные, испуганные лица узников, невыносимая вонючая духота, решетки, куда ни кинь взгляд – но лицо Григория Двинских избавило меня от подавляющей безнадежности, его я в аду увидеть не ожидал. Однако чувство облегчения тоже длилось не дольше секунды. Я был жив – но что с Анной?

– Как вы… Где Анна? – спросил я у него.

– Наверное, в доме Вульфов. Готовится к свадьбе, – ответил Григорий, и в голосе его было отчаяние. – Может быть, выходит замуж прямо сейчас.

– А вы как здесь оказались? – я потрогал нещадно саднивший затылок.

– Мы не прошли и двух улиц. На нас накинулись какие-то молодчики, Анну затолкали в автомобиль, а меня привезли сюда.

– Сюда – это куда? Где мы? – я снова окинул взглядом тесное и вонючее узилище.

– Наверное, на заводе, – ответил Двинских. – Точно я не знаю. Мы долго ехали, а на голове у меня был мешок.

– Мы на оружейном заводе, – подал голос немолодой, сильно бородатый мужик в рваной рубахе. – На том, что в пятидесяти верстах от Невьянска.

– А ты почему здесь? – спросил я его. – Как все эти люди сюда попали?

– Мы здесь потому, что господа изволят хотеть кушать! – трясущимся, срывающимся в истерику голосом произнес долговязый рыжий человек, одетый на городской манер, и тут же получил зуботычину от другого, широкого в плечах, косматого, как медведь, с маленькими, глубоко посаженными глазками.

– Заткнись! – просипел тот, сдабривая свои слова отборным матом. – Иначе я сам тебя прибью!

– Тише, тише, – по темному, напоминающему склад старья помещению, освещенному лишь узкими, мутными оконцами под самым потолком, шли оба Вульфа. Старший деловито шагал по деревянному настилу к каким-то железным козлам стоявшим у стены, младший плелся в арьергарде.

– Кто будет шуметь, пойдет первым, – тон Августа Вульфа был все тем же, спокойно-холодным, как будто ситуация, в которой мы все сейчас находились, была самой обычной. – А, Василий Силантьевич, и вы … – Август Карлович скользнул взглядом по Григорию Двинских, – запамятовал ваше имя. Что ж, думаю, вы не рады сейчас, что противились мне? А я ведь вас, Василий Силантьевич, предупреждал. Дважды. Или вы думаете, тогда, на перроне, я не смог вас убить? Я просто не хотел. Но вы не вняли моим предупреждениям, и теперь уже ничего не поделаешь, сидите теперь с мужичьем.

И, отвернувшись, он продолжил свой путь. Подойдя к козлам, он вытащил узкий, блестящий нож, и принялся деловито его натачивать. Антон Вульф, тем временем подошел к железной клетке, в которой мы все находились, – нас там было человек двадцать, – отпер ее, и, толкнув стоявших спереди людей – все они, как один, повалились наземь, – схватил за ноги первого попавшегося, и легко, как куклу, кинул его через все помещение.

Человек приземлился точно на козлы с отвратительным хрустом, тело его задергалось, но он был еще жив. А оба брата уже вовсю орудовали над ним ножами, кровь побежала ручейком в подставленное ведро, и, чтобы процесс этот шел быстрее, оба Вульфа с высоты своего роста трясли несчастного, буквально его выжимая. Люди в камере стояли неподвижно и молча, кто-то не отрывал взгляда от происходившего, кто-то наоборот отвернулся и прятал лицо, немолодой, бородатый мужик подле меня молился, беззвучно шевеля губами, рыжий сдавленно рыдал, упав на пол.

– Следующий, – произнес старший из братьев, утирая нож холстиной.

Младший кинул мертвое тело на пол и вернулся к клетке. Все жуткое действо повторилось, а затем еще и еще раз, и каждый раз мы все постепенно умирали вместе с очередной жертвой. Я был готов к самому худшему, но вампиры остановились на пятом. После этого старший из братьев принялся таскать полную тару в угловое помещение, из которого потянуло холодом – видимо, там был ледник. А младший принялся закидывать трупы на бывшую тут же тележку.

– Прибери тут, грязь невыносимая, – бросил старший из вампиров, утирая руки надушенным платком. – И постарайся хоть раз похоронить всех до рассвета. Я в цех, – и, не глядя ни на кого, он вышел.

В темноте склада остались только пленники и Антон Вульф. Он принялся оттирать вонючие козлы, но делал это без особого энтузиазма.

– Антон Карлович, хотите, я вам помогу? – крикнул я, вплотную подходя к решеткам.

– Молчи, – Антон Вульф даже не обернулся.

– Вдвоем быстрее будет.

– А почему ваш брат вам не помогает? – спросил Двинских, и нервическая насмешка, прозвучавшая в его голосе, пришлась очень кстати. Вульф замер, руки его перестали ерзать по ржавым козлам. – Вы ведь своему брату не слуга, – добавил Двинских дрожащим голосом.

Вульф обернулся. Выражение его дряблого лица невозможно было понять. В какой-то момент я даже испугался, что он убьет Двинских прямо сейчас, и тот, вероятно, подумал так же, потому что попятился, одновременно сжимая руки в кулаки, но Вульф просто стоял. Взгляд его уже рассеялся, он не смотрел ни на кого конкретно.

– Вам надо отдохнуть, – сказал я ему, – дела подождут.