Сухотин

Целью моей был тщедушный доктор, невысокий, худощавый человек, так быстро сориентировавшийся, в какой именно помощи нуждается Двинских. Конечно, вполне возможно, что сказался его профессионализм – но что-то подсказывало мне, что он, скорее всего, не первый раз встречается с таким видом нападений. Адрес врача я выспросил у прислуги, и доктор, живший рядом с гостиницей, явно не рад был меня видеть.

– Итак? – спросил я его, после неловкого обмена приветствиями. – Итак, что вы можете сказать о вчерашнем?

– А что я должен говорить? – произнес человечек твердо, нахрапом его явно было не взять.

– Мой друг чуть не умер.

– Нам с вами очень повезло, что не умер. К счастью, у вас с ним одна группа крови, – доктор беспокойно постучал пальцами по столу. Жалеть его я не стал.

– И часто вам приходится прибегать к такому экстренному переливанию? – спросил я. – Здесь это, наверное, в порядке вещей?

– С чего вы взяли? – но лицо доктора при этом побледнело, он нервически пожевал нижнюю губу, и спросил еще раз. – Почему вы меня об этом спрашиваете?

– Потому что вчера вы мне показались человеком осведомленным.

Маленький доктор мрачно зыркнул на меня, вздохнул, подошел к двери своего кабинета, отпер ее, выглянул наружу, снова закрыл, и, подойдя ко мне, заговорил быстрым шепотом:

– Вы зря пришли. Мне нечего сказать. Ничего, кроме того, что вам наверняка уже известно, я не скажу. На заводах Вульфов очень высокая смертность среди чернорабочих. Их привозят со всех концов России, и они очень быстро умирают. Это знают все. Это не секрет даже для нашего начальника полиции. Вот и все.

– А раны, как у моего друга…

– Встречались мне в городе несколько раз. Очень странный грабитель, который не оставляет ни капли крови ни вокруг тела убитого, ни в нем самом. Было три таких случая, концов не нашли.

– Выживших тоже не было? – спросил я.

– Одна девица выжила, но, получив щедрую сумму от неизвестного дарителя, покинула наш город навсегда. А теперь уходите.

Для газетного материала этого всего, конечно, было маловато. Фамилию Вульфа ведь доктор так ни разу прямо со смертями людей не связал. Даже из сообщения о том, что на заводах у Вульфов умирает подозрительно много рабочих, выжать было нечего – люди на производстве вообще часто мрут, вполне возможно, что у Вульфов этот показатель был еще не самым высоким. Да и не стал бы доктор этот соглашаться на публикацию своих слов, скорее наоборот, он тут же выступил бы с опровержением.

Впрочем, я быстро придумал себе свидетеля получше. Заскочив по пути в гостиницу, к Двинских,  я отправился сначала на почту, а потом к этому самому начальнику местной полиции, который, оказывается, все прекрасно о Вульфах знал. Мое столичное произношение и дорогой костюм сделали свое дело – к нему меня пустили почти сразу.

– Здравствуйте,– сказал я, садясь.

– Чем обязан? – меня хмуро оглядывал начальник полиции, полный человек со старомодными бакенбардами.

– Я принес заявление от моего друга, Двинских Григория Андреевича. Сам он пока ходить не может, но вы можете навестить его, чтобы лично расспросить.

– И что это за заявление? – на бумагу, положенную мною на его стол, полицейский даже не взглянул.

– А вы прочтите, – я подвинул к нему лист.

– Говорите. Что за заявление? – рявкнул мой собеседник.

– Двинских Григорий Андреевич вспомнил, кто напал на него вчера ночью. Он не сомневается, что это был Антон Карлович Вульф.

9. Спасение девицы.

– Чего вы добиваетесь? – спросил меня отец Анны.

Передо мной сидели трое: Антон Вульф, нервный и подавленный, Август Вульф, невозмутимо покуривавший папироску, и отец Анны Константиновны, Константин Николаевич, сухощавый седой старик, державшийся очень прямо.

– Я всего лишь хочу оградить вашу дочь от неприятностей, – ответил я ему.

– Дорогой мой, – в голосе Константина Николаевича явственно прозвучал сарказм, – позвольте уж мне самому заняться этим вопросом. Я лучше, чем кто-либо, знаю, что нужно моей дочери для счастья, и в помощи извне не нуждаюсь.

– Я обратился в суд,– небрежно бросил старший из братьев Вульф. – И в коллегию адвокатов. Вас лишат права на адвокатскую деятельность. И ваши связи вам не помогут. Вы этого добивались своими действиями?

Я пожал плечами.

– Что ж, а я со своей стороны разослал заявление Григория Андреевича Двинских во все газеты, какие-то только знаю, – ответил я ему. – И в Пермские, и в Екатеринбургские, и в столичные. Даже в местный вестник.

Август Карлович фыркнул.

– Вы написали, что мой брат – вампир? – презрительно спросил он.

– Нет, увольте. Что он опасный сумасшедший преступник, помешавшийся на почве синематографа.

Краска бросилась Антону Карловичу в лицо, он тяжело задышал – но глядел при этом только на старшего брата, как бы ожидая его позволения – сказать ли, действовать ли. Но тот к нему даже не повернулся.

– Нам ничего не будет, – сказал Август Карлович, не меняя спокойного, холодного тона.–Газеты извинятся перед нами, и этим дело кончится.