Сухотин

Еще издали мы увидели столбы дыма, поднимавшиеся над городом. Пожар, вроде бы, был пока небольшой – но горела как раз та часть, где находился дом Вульфов. Подойти к нему мы и не пытались, там стояла сплошная стена огня. Пригнанные с заводов пожарные машины пытались, конечно, залить бушующее пламя, но Невьянск был почти полностью деревянным, а дни стояли жаркие, и просушенные нагретые дома вспыхивали как спички.

– Вульфы спаслись? Вы видели? – спросил я ближайшего пожарного, но тот, повернув ко мне свой обезумевший от напряжения взгляд, лишь отмахнулся.

– Невеста Антона Вульфа, девушка с темными волосами, вы видели ее? – вцепился Григорий Двинских в другого пожарного. – Она успела покинуть дом?

Но и ему пожарный не стал отвечать.

– Уходите! – гаркнул кто-то совсем рядом. – Уводи всех, сейчас здесь все загорится! Да бросай же свои пожитки, дура! – крикнул тот же человек дородной бабе, волочившей за собой огромный узел. – Бросай свое тряпье, беги!

– Опять…

Пожарные все как один задрали головы и попятились. На лицах их застыл ужас. Я повернулся и понял, что испуганное «Опять» пожарных относится не к мощному столбу пламени и не к обрушающимся постройкам – в воздухе, в клубах дыма висел человек. Его темная полуголая фигура – одежда на нем дымилась и висела клочьями –  была словно подцеплена на какой-то невидимой веревке, но двигался он при этом абсолютно свободно. На людей внизу он даже и не смотрел.  А вскоре к  этому человеку добавились и другие, в руках они держали тюки наподобие того, что только что тащила на себе баба, а один придерживал перекинутое через плечо бездвижное человеческое тело. Собравшись клином, они повисели какое-то время, словно совещаясь, а потом поднялись ввысь, следуя за уходящей в небо дымовой завесой.

– Бесы, – пробормотал один из пожарных и перекрестился.

Но тут полыхнуло удушающей гарью, и все засуетились, словно позабыв об этом устрашающем видении. Ветер сменил направление и начал разбрасывать огонь во все стороны; жар от огня усилился до того, что стоявшие рядом дома вспыхивали целиком в один момент. Мы все еле выбрались из этого огненного плена, но и на относительно далеких от пламени улицах царила невообразимая суматоха, о систематической борьбе с огнем там никто уже и не думал. Люди, объятые паникой, разбегались к своим домам, чтобы успеть спасти хотя бы имущество.

Летающих бесов я больше не видел – да было и не до того. Мы с Двинских только и могли, что попытаться найти безопасное место и помочь сделать это другим встретившимся нам людям, но задача эта становилась все сложнее и сложнее. Очень скоро весь центр города с  каменными домами, гостиным рядом и церквями представлял из себя ужасающий костер. Берег пруда поначалу показался нам спасением и, столпившись там, мы обозревали страшную картину: как это и должно быть при сильном нагревании части воздуха, поднялся страшный ветер, благодаря которому огонь в одно и то же время и разливался среди ближайших домов, и перескакивал на находившиеся вдали. Громадная площадь заводских построек по левому берегу пруда, в несколько сот сажень ширины и не менее версты в длину, представляла из себя уже невообразимое огненное море… Тут был не огонь, с которым можно бороться, а огненная стихия, от которой нужно было только спасаться, убегая как можно дальше.

– Василий Силантьевич, смотрите, там начальник полиции, – дернул меня за рукав Двинских. – Он может знать, где Анна.

Вокруг нас везде были люди. Испуганно причитавшие, прижимавшие к себе детей и пожитки, они садились на беспрестанно сновавшие по пруду лодки и плоты, и одним из тех, кто руководил этой переправой, был тот самый начальник полиции, с брюшком и знатными бакенбардами.

– Здравствуйте, – подошел я к нему.

– Сначала женщины и дети! – прикрикнул он, даже толком на меня не взглянув. Голос его уже осип, лицо было до того мрачное, что даже делалось его жаль.

– Я не поэтому, мне лодка не нужна. Я хотел узнать насчет Вульфов, – начальник полиции при этих моих словах явственно вздрогнул, и посмотрел на меня уже внимательней. – Анна Константиновна, невеста младшего Вульфа…

– Они поженились. Вчера, – отрывисто бросил он.

– Она жива, вы не знаете?

– Наверное жива, – пожал он плечами. – Мне не до того. Поговорим после, – и он отвернулся.

К вечеру огненная стихия усмирилась, хотя беспрепятственно могла уничтожить и остальную часть Невьянска, состоящую из тысячи с небольшим маленьких деревянных домиков, плотно прижавшихся один к другому. Но на месте лучшей и большей части города расстилалось усеянное головнями и пеплом кладбище с памятниками в виде обгоревших столбов от заборов, остовов печей и изредка стен каменных зданий с висящими на них листами из горелого железа; пруд был усеян плавающими по нему предметами домашней обстановки. Поверхность всех плавающих вещей, бывшая выше уровня воды, обгорела.

– Пойдемте, – начальник полиции, все такой же подавленный и несчастный, садился в какое-то подобие экипажа, – я отвезу вас в Верх-Нейвинск. По пути поговорим.