Сукины дети

Придя в очередной раз домой, Нисон скинул вещи и сразу же отправился на кухню, чтобы провести там остаток вечера и не встречаться со своей женой. Всё же сегодня что-то поменялось в её поведении. Из кухни он слышал, как она ходит, чем-то гремит, что, конечно, не было сейчас свойственно Лине. Обычно она лишь лежала, пялилась в стенку, иногда плакала, содрогаясь всем телом, но Нисон не мог заставить себя успокоить её. Да и вряд-ли у него хоть что-то получилось бы.

Лина лениво собиралась, одевалась не совсем тепло, по крайней мере, на сибирском морозе в её наряде замёрзнуть было очень просто. Она не переодевалась, пошла в домашней одежде: в футболке и длинных брюках. Нисон прислушивался к шуршанию, и его сердце замирало в каком-то предвкушении. Может, он выйдет к ней, а там прежняя веселая Лина? Может, она обнимет его и вновь начнет успокаивать Нисона одним своим голосом?

Но он прекрасно понимал, что если выйдет, то встретиться лишь с двумя бездонными колодцами, где давно потонули в тоске надежды и мечты.

На кухне было уютно, было спокойно, не хотелось вовсе выходить к вечно-грустной жене и игривой собаке. Хотелось остаться тут навсегда в одиночестве, смотря какие-то глупые видео в телефоне и попивая остывший чай. Почему-то сейчас было на душе так грустно и печально, что хотелось сбежать от этого всего и начать жизнь заново. Лина чем-то шумно гремела, Нисон слышал быстрое шуршание. На секунду испугавшись, он подскочил со стула, но замер, прислушиваясь. Собака лаяла и скакала, Лина шуршала.

Нисон выпрыгивает из кухни, мчась к источнику звука. Мало ли что захотела сделать Лина: он не знал, что у неё на уме. Но вместо страшной картины, увидел одетую в зимнюю одежду жену, что с непониманием смотрела на него. Какая-то надежда на то, что что-то поменялось, вдруг зародилась в сердце; Лина наконец-то встала с кровати.

— Ты куда? — за окном давно горели фонари, точнее, да, они должны гореть, но большая часть фонарей не работали, непроглядная темнота слепила. В такую темень никто не ходил гулять, зная, что за окном ужасный холод и голодные собаки.

— На улицу, — кратко отвечает Лина, открывая дверь. Но Нисон не дал ей это сделать, остановив её на полушаге от двери.

— Неужели ты не боишься такой кромешной темноты на улице? — Нисон схватил её за руку, холодная куртка соприкоснулась с его кожей. Лина закрыла глаза на секунду, в уголках что-то заблестело, весело переливаясь на свете лампы. Она чувствует его руку, но не чувствует, что он находится рядом. Точно ли это не вечный сон?

— Знаешь, ты никогда не будешь бояться собаку на улице, если хотя бы раз увидишь волка в тайге, — она смотрит на него, её глаза, темные, пустые и безразличные, уставились на Нисона двумя зелёными пуговицами. Наконец, он отпускает её, с тревогой пытаясь разглядеть хоть что-то необычное на её лице, что должно было вызвать у него страх. Но у него это не получается.

— Ладно… погуляй тогда с собакой. Хоть так я буду уверен, что ты не одна, — Нисон дал ей поводок, его глаза метались по её телу, — Лина, милая, если ты чувствуешь себя плохо, скажи мне, прошу. Мне тоже очень тяжело наблюдать за тем, как ты умираешь, — но Лина знала, что это была ложь. Может, не такая откровенная, но Нисон явно не заботился о её душевных переживаниях. Он просто не хотел быть вдовцом, не хотел, чтобы далёкие родственники расспрашивали его о том, как так получилось, что у него под носом жена убила себя. Но Лина не собиралась убивать себя сейчас. Она просто ждала, пока всё это станет настолько невыносимым, что ад покажется раем. А пока что — Лина предпочитает жить. Кликнув собаку, что радостно прибежала к ней, она, с некой пренебрежительностью, нацепила на Нестора поводок. Он радостно закрутился, замахал хвостом, с нетерпением поглядывая на Лину. Благодарностью и счастьем сияла собака, нетерпеливо перебирая лапы.

Они вышли вместе, вдыхая сибирский холод. Собака сразу же закрутила головой, учуяв запах других псин, ходила то туда, то обратно. Поводок не давал ему уйти слишком далеко. Нестор дернулся вперёд, за собой таща Лину. Она послушно двинулась за тварью. Куда он шёл — одному богу известно. Но всё же Лина шла, позволяя себя увести далеко от дома. Нестор обнюхал все столбы, пометил некоторые и с энтузиазмом продолжал вдыхать воздух, выискивая там новые запахи.

Очень опрометчиво идти близ леса. Лина знала это, но не стала разворачивать Нестора. Голодные собаки и рады были этому жертвоприношению.

…

Школа; кабинет медика; приезжий психиатр. Они тогда стояли гурьбой у этого кабинета, потирая руки и нервно дожидаясь своей очереди. А когда она дошла до Лины, то та волнительно зашла, будто бы надеясь на то, что ей тут помогут.

Но вместо добродушного вымышленного лица, она видит женщину средних лет, что одним своим внешним видом заставляла вжиматься в деревянный неудобный стул. Женщина что-то заполняла на бумажке, а потом подняла голову на Лину, грустно вздохнула и скрипящим, неприятным голосом лениво спросила:

— Жалобы на самочувствие, сон есть?