Суккуб

Я шла по широкому проходу в скользившем со мной луче прожектора. Осветитель стоял слева на чем-то, похожем на стремянку. Это я разглядела, уже подойдя. Обе половины зала с интересом разглядывали меня. Я слышала улыбки, я чувствовала одобрение, я понимала ухмылки. Но я их не видела.

– Не душись на собрания. Если каждая девочка в этом зале капнет на себя хоть унцию духов, мы задохнемся. Это второе правило собраний. Первое – без имен. No names! – повторила она.

Подогнутся – не подогнутся… подогнутся – не подогнутся… Это все, о чем я думала, ступая вперед. Старушка за выносным аналое не поднималась к кафедре. Она стояла на полу прямо перед двумя ступеньками. Подойдя к ней, я не сдержала улыбки, узнавая. Да, неужели! Уже по этому великолепному акценту я могла понять, кто ведет собрание Верховного Суккубата. Старушка давно растеряла свой шик, располнела и обзавелась брылями. Но все же, шарм, аура ушедшей славы и женственности заставляли задерживать дыхание рядом с ней.

– Вернемся к нашим вопросам. На чем я остановилась? – женщина посмотрела на листок формата А4 на вынесенном аналое и провела вниз сморщенным пальцем с маникюром, стоившим годовую зарплату российской учительницы. – Индонезия, – она подняла голову, – по остальным работаем, в Индонезии совсем фигово. Нужно внимание общественности, финансирование, еда и медикаменты. Кто возьмет?

Я перевела взгляд в зал. На первом ряду левой от меня половины (той, где в будущем предложили сидеть мне) кто-то поднял руку, и луч прожектора устремился туда. Я издала тихий стон, ноги сами подогнулись в коленях. О, господи! О, господи! Она тут! О, господи! Надо будет взять автограф. Самая красивая и желанная женщина земли! Самые потрясающие губы планеты!

Поморщившись от светившего в лицо света, она прикрыла глаза рукой.

– Окей. Они на тебе. У нас большие, большие (big big problem) проблемы на Украине. Нужно влияние на правительство.

Где-то в центре на той же половине поднялась фигура. Тут же высветилась светом и тряхнула белой гривой. Я открыла рот. Да… Да… Я же говорила, что светленькая у них самая-самая!

– Нет. Нужно прямое влияние. Левая половина, уснули? – состарившаяся в безвестности звезда французского кино опустила очки на правую половину зала. Где-то в последних рядах поднялась фигура, тут же высвечиваемая прожектором. Ну… и эта из нового состава тоже ничего. – Так, хорошо. У тебя время до завтрашнего вечера. У нас половина Европы без газа.

– Ок, – мяукнула хохлушка и села.

– Поехали дальше. Немецкие, русские, французские кураторы порноформирований, какого хрена по вашим блокам задач такие отставания?

На самом деле это звучало как: What the fuck are you doing? Но я уже привыкла транслировать в эфир качественный перевод ненормативной лексики.

– Кризис! – задорно нашлась русская.

– Кризис! – промурлыкала француженка.

– Кризис! – сказала немка так, будто после этого слова все присутствующие должны были сообща эякулировать. Луч прожектора метался между тремя кураторами.

– Какой на хрен кризис? – погасшая звезда обернулась ко мне и вздохнула, – прости, милая, – обернулась к правому от меня и левому от входа краю зала. – Когда сдадите объекты?

– На днях! – такой русский акцент мог выдать даже немого.

– В понедельник! – промурлыкала француженка. Я прикинула, что это будет какой-то понедельник, и скорее всего перед вторником следующего собрания.

– К пятнадцатому января финишируем, – ответила немка.

Финишируем, повторила я про себя.

– Окей, поехали дальше. Гамбург. На ком был Гамбург?

Я смотрела в зал. Справа, сразу за кураторами, поднялся… мужчина.

– Он же мужчина, – прошептала я прежде, чем успела себя одернуть. Глава собрания опустила очки, взглянув на меня.

– С чего ты взяла?

Я растерялась:

– Ну, я же вижу. Ну… физиологически – это мужчина.

– Думаешь, адамово яблоко и пенис – это то, что делает мужчину мужчиной?

– Он гей? – догадалась я.

– Я не гей, – сказал мужик за кураторами.

– После собрания разберетесь. Что у тебя с Гамбургом? Кто нас перекрывает?

– Спроси у инкубатора, – буркнул гей.

Наверно, я не совсем правильно поняла, у кого надо спросить. Инкубатор… Инкубатор…

– Хорошо. В четверг спрошу. Поехали дальше…

Я слушала повестки дня с беспокойством и благоговением. Когда в лучах прожектора в одной или другой половине зала поднимались женщины, иногда я с трудом сдерживала восторженный писк. Скоро я поняла, что правую от меня половину занимали деятельницы, работающий в прямом контакте. Шлюхи всех категорий и рангов. Самые влиятельные бляди планеты. Слева же сидели те, кого любили и желали миллионы… безнадежно и издалека.

– Кто за Корякским следил? – спрашивала она.

В последних рядах правой половины поднялась девушка. Разглядеть ее было сложно.

– Хорошая работа. Пусть останется на тебе.

Я слушала внимательно, но понимала не все. Казалось, на А4 под пальцем угасшей звезды лежит весь мир. Она спросила, кто следил за вулканом, а я думала о том, что могла на самом деле эта девушка. Это собрание было просто собранием. У них не было проблем. Была повестка дня, который длился одну декаду.