Суккубы

Милли ударила её по лицу.

— Просто сделай это.

Молоко стекало с сосков Энн. Она закрыла глаза, униженная. Милли встала на колени прямо позади неё и вставила прорезиненный фаллос в вагину Энн.

Она чуть не вскрикнула. Штука была огромной, она выпирала. Она чуть не потеряла сознание, когда почувствовала, как глубоко резиновый член вошёл в неё. Её разум был похож на головоломку, отбрасывающую кусочки. Часть её мыслей была:

«Слава богу, папа без сознания, слава богу, он этого не видит».

А другая часть продолжала успокаивать:

«Не волнуйся, это всего лишь сон. Это нереально».

Она стиснула зубы, когда эта штука резко скользнула внутрь и наружу. Каждый толчок с трудом протискивал головку-луковицу в шейку матки.

— Тебе нравится, да? — спросила Милли.

— Пожалуйста, Милли, я…

Она изо всех сил хлопнула Энн по правой ягодице, звук был словно затрещала мокрая кожа.

— Нравится? — спросила она.

— Да, да, — ответила Энн.

Отпечаток руки гудел на её ягодицах. Но закралось запретное подозрение. Отчасти ей это нравилось.

— Закрой глаза и посмотри, — приказала Милли.

Энн не понимала.

— Что…

Милли схватила её за волосы и прижала лицо Энн к ковру.

— Смотри!

Энн зажмурила глаза. Бóльшая часть её лица была прижата к полу.

— Ты видишь?

— Вижу что? — Энн замялась.

— Её! Ты видишь её?

Энн не видела ничего, кроме собственного позора. Её руки и колени были прикованы к полу.

— Что у нас здесь? — спросил голос сверху. Вошла Мэдин. Она начала раздеваться. — Ты хорошо развлекаешься с ней. Не против, если я присоединюсь?

Милли хихикнула, продолжая двигаться. Мэдин села прямо перед Энн, раздвинув ноги. У неё тоже был один из маленьких светлых кулонов на шее. Он выглядел бесформенным, маленьким камнем. Она притянула лицо Энн к своей промежности.

— Лижи, да, сделай мне хорошо.

Энн чувствовала себя беспомощной; она лихорадочно лакала мускусную плоть. Она плакала, задыхаясь.

— Я трахнулась с твоим драгоценным Мартином прошлой ночью, — заметила Мэдин. — Пять или шесть раз. Я трахнусь с ним снова, когда захочу. Он хорошая маленькая свинья. Я уже беременна.

— О, Мэдин, — поздравила Милли, схватив Энн за бёдра. — Это прекрасно.

— И знаешь, что он сейчас делает? Твой драгоценный Мартин? — Милли рассмеялась вместе с Мэдин. — Он наблюдает, как твоя дочь принимает душ через дыру в стене. Он дрочит на неё. Но не волнуйся, он не посмеет прикоснуться к ней, он знает, что этого делать нельзя.

— Мелани очень красивая девушка, Энн, — добавила Милли. — И она девственница.

— Она как раз то, что нам нужно для доэфолмона.

Энн ничего не могла понять из этого безумия. Она подняла лицо достаточно высоко, чтобы умолять:

— Почему вы делаете это со мной?

— Мы инициируем тебя, — сказала Милли, толкаясь глубже.

Мэдин потрогала кулон между своими маленькими грудями с большими сосками.

— Мы делаем тебя праведной. Для доэфолмона.

— Готова, Энни? — спросила Милли.

Она оттянула бёдра Энн назад, чтобы добиться максимального проникновения. Энн содрогнулась; она чувствовала себя пронзённой.

— Кончи в неё, — сказала Мэдин и толкнула лицо Энн вниз, а Милли снова сжала резиновый шарик, накачивая его.

Энн почувствовала, как тёплые струи молока хлынули в её вагину. Она мучительно заскулила.

Тончайший вздох облегчения вырвался из её горла, когда Милли отстранилась и начала снимать фаллос.

«Слава богу, всё кончено…»

Но потом Мэдин сказала:

— А теперь давай её заставим кончить.

Энн перевернули на спину. Она зашипела сквозь зубы, когда к её соскам быстро прикрепили два металлических зажима; её спина выгнулась от острой боли. Затем Милли оседлала её лицо и одновременно повернула зажимы.

— Засунь язык до конца, — приказала она.

Боль в сосках Энн вскоре начала превращаться во что-то резко приятное; её влагалище начало промокать. Пока она задавалась вопросом, как Мэдин будет участвовать, четыре пальца, извивающиеся у неё во влагалище, ответили на вопрос. Затем взорвался шок мысли:

«Нет!» — когда она поняла, что именно делается.

— Держу пари, маленькую ханжу никогда раньше не трахали кулаками, — сказала Милли.

— Наверное, нет. Она какая-то тугая.

Босые пятки Энн стучали по полу, когда Мэдин просунула всю руку внутрь, и она чуть не поперхнулась, когда рука сжалась в кулак в пределах свода её влагалища. Мэдин ворковала, толкая руку глубже, и когда она оказалась в нескольких дюймах от запястья, она начала тянуть вперёд и назад, при этом кулак мягко вращался. Открытие ужаснуло Энн… но она кончила взрывом, её чресла дрожали от сильнейшего оргазма.

— Хорошо себя чувствуешь? — Милли освободила лицо Энн, и когда Мэдин убрала руку, Энн вздрогнула всем телом.

Внезапно сверху раздался стон. В панике Энн подняла глаза. Её отец, уже в сознании, высунулся из койки для лежачих больных, его желтушные глаза смотрели на происходящее внизу. Энн закричала. Лицо её отца было похоже на плохую восковую маску. Его иссохший палец дрожал, указывая на неё.

— Верно, свинья, — сказала Милли. — Мы трахаем твою дочь…

Отец Энн трясся, что-то бормоча. В конце концов, его искривлённый рот сформировал слова: