Сумеречные улицы

— Большое спасибо.

Старик тоже усмехнулся.

— Я лишь хотел сказать, как это мило — повстречаться с вами в правильных условиях, и я надеюсь, что вас ждёт долгая, счастливая жизнь. — Его улыбка испарилась. — Потому что цена, которую пришлось заплатить за вас, ужасно высока.

Рис ощутил некоторую неловкость. Этот мужик что, сумасшедший? Он и правда знаком с Гвен?

О, это можно было спросить у неё самой — она наконец пришла.

— Господи, Рис, прости меня, мне так жаль, — сказала она, проходя в дверь и направляясь к столику.

Рис повернулся, чтобы представить ей старика, но тот ушёл.

— Странно, — пробормотал он. — Здесь был какой-то страшный мужик, он хотел передать тебе привет.

— Кто это был?

— Не знаю. Но он меня знает. И тебя. Он сказал, что он твой приятель.

Гвен огляделась по сторонам, ища кого-нибудь знакомого.

— Он говорил какие-то странные вещи, — завершил Рис. — О, и он оставил тебе свою карточку.

Гвен взяла карточку, и Рис увидел, как она внезапно побледнела.

— Ты в порядке, любимая?

На мгновение Гвен могла видеть лишь окровавленное тело Риса, растянувшееся на столе в прозекторской Торчвуда. Всё, что она помнила — как Билис Менджер отобрал у неё Риса. Это не должно было случиться снова.

Когда она заговорила, голос Гвен утратил всю теплоту и веселье. Он стал холодным. Холоднее, чем он когда-либо слышал.

— Рис. Иди домой. Нет, нет, оставайся здесь. Не возвращайся домой до вечера. Иди в паб. Позвони Даву, напейтесь с ним вместе, но ни в коем случае никуда не ходи один. Тебе нужно выпить, Дав пойдёт с тобой.

— Подожди-ка…

Гвен накрыла его руку своей, сжав его ладонь чуть ли не до хруста.

— Пожалуйста. Доверься мне. Не оставайся один, пока я тебе не позвоню. Даже если это будет означать, что ты не пойдёшь домой, или на работу, или ещё куда-нибудь в течение целой недели.

— Это…

— Не говори «чёртов Торчвуд», Рис. Серьёзно. Это важно. Я не могу объяснить, просто поверь мне.

И Гвен перевернула карточку и прочитала кое-что, чего не видел Рис, написанное аккуратным, чётким почерком на обороте.

«В следующий раз», — гласил текст.

«В следующий раз ты ничего не сможешь сделать, «вдова» Уильямс».

Глава девятая

Мэрия представляла собой внушительный ряд зданий, и, как бы часто Джек Харкнесс ни оказывался рядом с ними, они всегда производили на него неизгладимое впечатление, и он не мог ничего с этим поделать.

В развевающейся на ветру шинели, голубой рубашке, красных подтяжках и тёмно-синих брюках Джек выглядел импозантным и поразительно привлекательным.

По крайней мере, он надеялся, что человек, к которому он пришёл, будет думать именно так. По-прежнему. Прошло довольно много времени. В прошлый раз они расстались не лучшим образом. Мелочи: политика Торчвуда, слова о вере и предательстве, антиквариат и холодные спагетти болоньезе, пятнадцать минут за которыми привели к горьким обвинениям, оскорблениям и великолепной пощёчине, полученной Джеком.

Подумав об этом, Джек прикоснулся к левой щеке. Это была хорошая пощёчина, и он не ожидал такого от кого-либо столь… невзрачного.

Хотя внешность может быть обманчивой. Разве не так говорят на Земле в эту эпоху? О, если бы только они знали хотя бы половину этого.

Он вошёл в здание и, избегая туристических маршрутов в мраморный зал или помещения для заседаний, толкнул расположенную справа незаметную дверь, которая вела к бетонной лестнице с пыльными и забрызганными краской ступеньками. Эта лестница не использовалась постоянно, и поэтому она всегда нравилась Джеку. По ней можно было быстро войти внутрь и выйти на улицу.

В конце концов, это же был Джек.

Он продолжал идти, пока не добрался до четвёртого этажа, где открыл дверь в коридор, застеленный роскошным ковром; по обе стороны коридора располагались ряды дверей, а в дальнем конце была всего одна дверь, богато украшенная. Рядом с ней находился маленький стол, а за этим столом сидел невысокий, худенький светловолосый мужчина в костюме, который был велик ему по меньшей мере на полразмера, и при галстуке.

У него были прекрасные голубые глаза, и Джек на мгновение задумался о том, чтобы незаметно подкрасться к нему, обнять и расцеловать.

Мужчина просматривал пачку документов и одной рукой что-то набирал на клавиатуре компьютера.

Джек понял, что подкрасться незаметно не удастся. Только не в коридоре. Вот позорище.

— Я видел, как ты вошёл, Джек, — сказал молодой валлиец. — И никто, кроме тебя, не пользуется той лестницей. — Он так и не поднял взгляда.

— О. Хорошо. Ладно, — сказал Джек. — Как дела? Мы уже пару лет не виделись.

— Двадцать два месяца, восемь дней и примерно девять часов, Джек. За двадцать два месяца, восемь дней и примерно девять часов со мной многое могло произойти. Очень мило с твоей стороны спросить об этом сейчас.

Джек спокойно стоял перед ним. На него по-прежнему не смотрели. Некоторые люди склонны затаивать обиду.

— Давал кому-нибудь пощёчины в последнее время?

Мужчина бросил документы на стол и наконец посмотрел Джеку в глаза.