Сумеречный город

– Хм. Вообще-то, все не так уж плохо. – Врач ощупал плечо вокруг ожога, а Джулиан так вцепился в край стола, что костяшки пальцев побелели. – Было бы гораздо хуже, если бы слюна попала на голую кожу. У меня тут должно быть средство от подобных ожогов, если только эти проклятые воришки опять не опустошили мои запасы.

Лазарет в последнее время часто по мелочам обворовывали. При упоминании об этом Джулиан заерзал на стуле.

– Следующие выплаты только в конце месяца, – как будто разговаривая сам с собой, бормотал врач. – Я им не раз и не два говорил, что медикаменты пропадают, а раненых становится все больше. Королю, похоже, больше нечем заняться, кроме как заискивать перед этими истово верующими.

Он нанес на ожог прохладную мазь, приложил алоэ с живокостом и перебинтовал. Потом заставил Джулиана выпить чашку целебного чая, от которого драло горло и хотелось плеваться.

– Это нормально, все так и должно быть. Приходи завтра утром, сменю повязку.

Джулиан поставил чашку на стол и, с трудом натягивая куртку, засмотрелся на занимавшие почти всю стену полки с пузырьками, коробочками и склянками.

– Эй! – Врач щелкнул пальцами. – Я с тобой закончил, так что нечего здесь торчать.

Джулиан понадеялся, что врач не заметил его интереса к лекарствам, и поскорее ушел из лазарета.

* * *

В новой рубахе и с буханкой хлеба под мышкой, Джулиан кое-как одной рукой открыл ключом дверь квартиры своей матери.

По всей улице из окон жилых домов были вывешены флаги с разделенными на четыре равные части кругами, каждая четверть – черная, красная, золотая и серебряная – представляла один из четырех миров, и в каждой был изображен символ бога-покровителя этого мира.

После объявления о смерти Леззаро Джулиан видел множество таких траурных флагов, а базилики заполняли толпы скорбящих с приношениями богам во имя убиенного прелата.

Джулиан никогда не был особо набожным и поэтому не знал, как до́лжно ко всему этому относиться. По-настоящему его волновали только нарастающая атмосфера страха и распространяющиеся по городу слухи о заклинателях. Люди начали устраивать на улицах алтари напротив магазинов и собственных домов, а суеверные прохожие останавливались возле них, чтобы помолиться или оставить подношение.

«Если боги не смогли защитить святого человека, сомневаюсь, что они смогут защитить тебя».

Как только дверь в квартиру открылась, Джулиана встретил аромат розмарина и запах запекаемой курицы.

– Ты как раз вовремя! – крикнула из кухни мать. – Хлеб принес?

Джулиан вошел в душную кухню.

Марджори Лука переворачивала куски курицы на противне, перед тем как снова задвинуть его в духовку, и, похоже, ее совсем не волновал жар в кухне. Она только вытерла взмокший от пота лоб, когда сын поцеловал ее в щеку.

– Смотри не переусердствуй, – сказал Джулиан. – Не хочу прийти домой и, как в тот раз, найти тебя на полу без сознания.

– Это было всего раз. Ладно, коль скоро ты здесь, иди убери со стола.

Сколоченный из дубовых досок стол в главной комнате был завален бумагами и уставлен чашками.

Джулиан покачал головой – его мать никогда не допивала чай, и с этим ничего нельзя было поделать.

Стал убирать бумаги, взял один листок и, нахмурившись, крикнул в сторону кухни:

– Все еще читаешь эту помойку?

На столе были разбросаны несколько «сплетников» с разными картинками на первой странице, но явно за авторством одного художника.

На одном была изображена женщина в клетке из костей, на другой – скрючившийся под лучами солнца мужчина, на третьей – маниакально хохочущая женщина в языках пламени.

Джулиан взял еще один «сплетник». На первой странице этого выпуска была изображена женщина с внушающей ужас улыбкой, а в ногах у нее клубились тени.

– Как по мне – это лучший способ уследить за тем, что происходит, – немного запыхавшись, сказала, выйдя из кухни, мать Джулиана. – Интересно же, а тебе что, нет?

– Нет, мне не интересно. – Джулиан кое-как собрал бумаги в стопку.

С какой стати ему интересоваться делами аристократов, если он занят очисткой улиц от всякого дерьма, а им на это абсолютно плевать? Достаточно того, что он выслушивает и исполняет их приказы.

– Мне вот жаль, что у Ластрайдеров такое приключилось. – Марджори кивнула на верхний в стопке выпуск «сплетника». – Говорят, их наследник – лидер заклинателей.

– А еще жалко, что такое случилось с прелатом, – напомнил матери Джулиан. – Данте Ластрайдера справедливо посадили под замок.

Ну а как? Любой, у кого столько денег, что девать некуда, неизбежно закончит тем, что увлечется какими-нибудь нелегальными практиками.

– Что правда, то правда. Но мне все ж таки жаль его родных, – сказала Марджори по пути обратно в кухню. – А теперь давай-ка нарежь хлеб, пока я его не съела.

Хлеб был еще мягкий и с хрустящей корочкой. Джулиан тайком съел кусок, пока мать продолжала пересказывать сплетни о новой наследнице дома Ластрайдеров, о ее связях с другими наследниками и об их силе.

– Не расскажешь, каково это – работать с мальчиком дома Киров? – спросила Марджори, проверяя готовность картошки.

– Как по мне, так же, как с капитаном.