Сумеречный город

– Я сделаю это возможным.

X

Вытирая волосы полотенцем, Анжелика мельком посмотрела на себя в зеркало. Щеки после ванны раскраснелись, капельки воды еще стекали по телу, задерживаясь в сгибах локтей. Благодаря ароматизированному мылу от нее приятно пахло жасмином.

Девушка на кровати у нее за спиной улыбалась отражению Анжелики. Девушка была стройная, гибкая, с кожей теплого коричневого оттенка и длинными, чуть вьющимися волосами. И она была похожа на нежащуюся в солнечных лучах кошку.

– Надеюсь, ванна принесла облегчение и удовлетворила твои желания, – сказала девушка с легким акцентом жительницы Южной Ваеги.

– Более чем. – Анжелика отбросила волосы за плечи. – Спасибо.

Розмари – хотя имя, естественно, было вымышленным – слегка повела плечом. Этот жест означал: «Не стоит благодарности, ванна включена в услуги».

Анжелика взглядом оценила обстановку в комнате. Накануне ей было не до этого, но теперь она обратила внимание на детали, которые характеризовали хозяйку: подвешенные над окном маленькие обереги, в открытом шкафу – платья без рукавов, какие носят на юге, и картинка на стене с изображением каких-то руин на горном склоне.

К этому времени Анжелика уже научилась по обстановке в комнате определять характер работающих в «Саду» девушек. И в этой она поняла, что Розмари тоскует по дому.

Ей захотелось – как, впрочем, и в случаях с другими девушками – спросить Розмари, как и почему та оказалась в Нексусе. Но она никогда об этом не спрашивала и сейчас не стала.

Анжелика приходила в «Сад» с одной целью, а когда ее потребности удовлетворялись, смысла задерживаться в этом месте не было.

Но сейчас эта девушка лежала на кровати и притягивала к себе взгляд Анжелики. Она действительно была красивой. Приподняла согнутую в колене ногу, задышала глубоко, так, что грудь начала заметно подниматься и опускаться. Смотрела на Анжелику из-под полуопущенных век и улыбалась.

Анжелика не устояла перед этим бессловесным призывом и вернулась в кровать. Пробежалась кончиками пальцев по теплой коже и окунула их между ног Розмари. Девушка застонала. Потом изогнулась… Анжелика, как загипнотизированная, наблюдала за Розмари, пока та, искусав губы, не кончила.

Потом, после всех содроганий и судорожных всхлипов, ополоснула пальцы в оставшейся после принятия ванны воде.

– Это было щедро, – потянувшись и слегка постанывая, сказала Розмари.

Анжелика коротко кивнула и направилась к двери. Пора уходить, иначе есть риск потерять все утро.

Походы в «Сад» стали для нее привычкой и даже, пусть дорогой, необходимостью. Здесь она избавлялась от сводящего с ума зуда, который не отпускал, после того как она лишилась своих инструментов. Анжелика тосковала по любимой скрипке, ей хотелось нырнуть в пламя, которое сначала ее сожрет, а потом возродит. В «Саду» она пусть ненадолго, но снимала напряжение, используя свое тело менее деструктивным способом.

Когда Анжелика спустилась по лестнице, ее заметила хозяйка «Сада» и вышла из главной комнаты, где подавали чай оставшимся на ночь клиентам.

– Миледи желает полный завтрак или подать только чай?

– Не сегодня.

Анжелика вложила монету в руку женщины и направилась к задней двери, которой пользовались наиболее заметные клиенты.

– Надеюсь, обслуживание понравилось миледи! – громко сказала ей вслед хозяйка «Сада».

– Да, все на высшем уровне. – Анжелика приостановилась на пороге и добавила: – Дайте Розмари несколько выходных, пусть съездит домой.

На улице ее ожидали стражники с виллы. Анжелика села в карету и погрузилась в воспоминания о минувшей ночи, о том, как ее касалась и целовала Розмари. Эти мысли питали жар в ее венах. Чтобы сохранить самообладание, она методично сжимала и разжимала кулаки.

Анжелика, как того хотела мать, ехала в музей, где организовали зал памяти прелата Леззаро. Там были выставлены унаследованные им реликвии. Выставку финансировал король, и значит, представители их дома должны были там показаться. Анжелика, в надежде, что с утра пораньше в музее никого не будет, решила посетить выставку в числе первых.

Музей, длинное здание из белого мрамора и камня, располагался рядом с университетом. В архитектурном смысле Анжелика находила его вполне достойным, но не могла не вспомнить свой любимый оперный театр в северном районе, с его аркадами, клеристориями[19], мраморными сводами и круглыми окнами с каменными переплетами.

У Мардова в опере был свой балкон, отец Анжелики оплатил его, когда она была еще маленькой. Адела попыталась выговорить ему за такую, как она считала, пустую трату денег, но Август наградил ее своей обезоруживающей улыбкой и положил широкую ладонь на плечо дочери.

– Она так любит оперу, как я мог на таком экономить? Теперь она выучит много песен, не век же нам слушать одну «Осеннюю паутинку».

– Я думала, она тебе нравится! – Анжелика надула губы.

– Нравится, еще как нравится! – Отец рассмеялся. – Споешь мне прямо сейчас?

Прошло уже десять лет с тех пор, как она спела эту песенку в последний раз.