Сумеречный город

– Теор нетерпелив. И отчасти верит Зельгарду. Думает, что мгла держится только из-за фаитов. Его двойник хотел выдать нас коменданту. Самоубийца. Отчаянный поступок. Но все фаиты по-своему отчаянные… люди. Я должен был помешать ему. – Помолчав и уже положив руку на дверь, Тенуин спросил: – Как думаешь, сколько мы заработали на фаитах?

– Не знаю. – Я пожал плечами.

– Больше четырех золотых.

– Четырех золотых! Два медяка за человека… Это…

– Пятьдесят три фаита. Сорок шесть из них здесь.

Следопыт открыл дверь. Я последовал за ним и, пораженный, остановился на пороге.

На заднем дворе стояли четыре груженые телеги. Повсюду сновали фаиты. Кто-то беспечно переговаривался, другие обкручивали веревками новые тюки, третьи кормили привязанных к коновязи лошадей. Кто-то завтракал, выскребая из общего котла остатки каши. Рядом фаиты пытались укрепить треснувшее колесо и тихо ругали друг друга за бестолковость в плотницком деле. И все это происходило в полный голос, с привычными звуками суеты и работы, с полноценными запахами и красками. Задний двор «Хозяйника Анаэллы» покрывал неровный, бугристый купол ясности. Его стенки медленно перетекали, меняли форму, провисали, но в целом удерживали мглу. Под купол могли беспрепятственно встать еще столько же людей.

Я был настолько впечатлен и обрадован увиденным, что подумал даже отказаться от затеи с Подземельем. Казалось безумием отвлекаться на какие-то репетиции. Нужно было скорее заканчивать сборы, пробиваться за стены города – с боем или без – и ехать по дороге в Целиндел.

Следопыт угадал мои мысли:

– Близнецы уже проверяли свои силы в тумане. Отошли от Багульдина на две версты. Идти дальше не рискнули. С каждым шагом мгла становилась сильнее. Под конец между ними и туманом была тонкая прослойка в поллоктя. И там это не единственная беда.

– А купол выглядит надежным, – с тоской отозвался я.

– Да. Но ему не помешает проверка. – Я почувствовал легкое прикосновение. Тенуин положил мне руку на плечо. – До окраин Саэльских лугов семь верст. Это будет хорошая репетиция.

– Значит, ты согласен?

– Да. Но мы не будем рисковать всеми. Возьмем две повозки без груза и не больше двадцати фаитов. Этого будет достаточно.

Вскоре, узнав от Громбакха, что бочки, ящики и тюки нужно сгружать обратно, фаиты так расшумелись от негодования, что по стенкам купола прошла настоящая волна ряби. Но я этого уже не увидел – объяснял Теору, как пройти в резиденцию и что передать Миалинте.

Пришла пора действовать.

Глава 8 Нальта

Обычай смерти в Западный Вальнор пришел вместе с ворватоильскими переселенцами (равно как и обычай сигвы). Он гласит, что никто не должен умирать в одиночестве – даже худший из людей. Перед смертью всякий человек отдает свою тень тому, кто находится рядом. Та к тени предков переходят из поколения в поколение, сохраняют силу и укрепляют традиции.

В Западном Вальноре принято срезать с тела умершего его родовую сигву на шее. Кусочек кожи дубят, растягивают на деревянной рамке и хранят в семье. Срезанная родовая сигва называется «тахом».

Наличие хотя бы одного тахома, сохранившегося от предка, жившего в Землях Ворватоила еще до Эниона Прародителя, является основным требованием для включения рода в хриалитовые списки.

«Краткая история своаналирских народов и государств». Саалдин из Гулемы

– Это правда, что Громбакх не убивает людей?

– Правда.

– Даже тех, кто на него нападает?

– Да.

– Странно… По его топору этого не скажешь.

– Не все так просто. Ему пришлось сохранять жизнь другим, чтобы не потерять свою.

– Не расскажешь об этом? – Я с интересом посмотрел на следопыта.

– Долгая история.

– Ну, с такими поводырями нам еще долго ехать, – заметил Швик.

– Если мы вообще куда-то доедем, – сразу отозвался Шверк.

– Они правы. – Я посмотрел вперед, на первую телегу. – К тому же здесь, в тумане, бывает полезно знать что-то о человеке, с которым идешь.

– Чтобы не дать ему погубить других, – согласился Шверк.

– И чтобы спасти его самого, – добавил Швик.

Выехать из Багульдина пришлось не ночью, как планировал следопыт, а утром. Миалинта сказала, что так это вызовет меньше подозрений.