Сумеречный сказ

Смущение и непонимание захлестнули Варвару, смешивая все чувства в необъяснимый комок. Ей нестерпимо хотелось так много спросить, узнать и разрешить старые обиды, но язык точно прирос к нёбу, не позволяя издать и звука.

— Разговоры после, а теперь иди в Правь, но скорее возвращайся. Я буду ждать, — проговорил с улыбкой Кощей и переместил Варвару в мир светлых героев, не позволяя издать и звука.

Марья Моревна

«Предопределено тебе высшими силами за Мораной следовать и волю её исполнять. Серп серебряный покрепче сжимай да порядком мирским управляй. Предназначено свыше быть тебе вечной спутницей пурги и печали, чернокнижницей злой и коварной».

Из предсказаний для Марьи Моревны

Сумрачный лес, Навь

Много лет тому назад родилась у Варвары Премудрой и Владимира Чёрного дочь — Марья Моревна. Появление её в Нави было чудом, ведь не может живая душа в мире мёртвых существовать. Возмущались вурдалаки, волколаки, призраки и ведьмы, смуту сеяли и подле Тёмного терема толпились с вилами и гневными речами. Грозил им страшной карой чернокнижник могущественный, ежель не оставят они топоры свои. Однако слушать его мало кто желал: все справедливости жаждали. Неразбериха эта долетела на крыльях воронов до Мораны. Она медлить не стала и явилась к обители Владимира со словами:

— Коль появилась девочка в мире сём, стало быть, надобно так. Средь вас жить она будет отныне, а не согласен кто, тот против воли моей пойдёт и главы не снесёт.

Видела богиня нить судьбы Марьи, а с волей Мораны спорить никто не стал. Лишь токмо уста поджимали да носы воротили, не желая с девкой водиться. «Насмешка», «Лишняя», «Потеха над нами», — причитали обиженные и стороной обходили всё кощеево семейство. Владимир тому рад был шибко: никто днесь его не тревожил, к жизни воротить не просил. Одна Варвара переживала за дитятко своё — на одинокую судьбу оказалась дочь обречена.

Однако Марья не замечала совсем скуки и от неприятия не страдала. С малых лет батюшка да матушка всему обучали и развлекали, как только могли. Игрушек тьма, нарядов полные сундуки, ларцы с яхонтами, да птицы и звери, что в Нави разговаривать умели — всем была девочка окружена. Одначе избалованной она не слыла и постоянно в делах была. С Варварой зелья варила, зверьё лечила, травы сушила, припасы делала и Дубровцу помогала за Сумрачным лесом приглядывать. Владимир ремеслу своему её чуть ли не с пелёнок учил и с каждым годом новые задания поручал. Голову злодею задурить, иллюзию наслать, холеру излечить — ничего без её внимания не оставалось. В одном лишь ждали неудачи: как бы не билась, как бы не старалась, но сражаться у Марьи не получалось. Ни мечи, ни кинжалы, ни кулаки — всё выходило неладно.

— Тебя одну отпускать, всё равно что зайца хищником звать, — потешался над Марьей её единственный друг — кот Баюн.

Настоящее имя Баюна было Иван. Появился он в Нави благодаря Кощею Бессмертному, который повстречал однажды в Яви маленького мальчика Ваню, в коем скрывалась могучая сила. Услуга за услугу, так и перешёл границу миров Иван, судьбу свою воплощая. За годы долгие из юнца превратился он в красивого и умного молодца, который часто помогал Варваре и Владимиру в делах. Когда же появилась в семействе Марья, то стал Ваня о ней заботиться и обучать всему, что сам умел.

Вместе с Баюном Марья всю Навь вдоль и поперёк исходила, множество карт местности нарисовала и никаких упырей да волколаков совсем не боялась. Ничто девочку не страшило, покуда рядом был друг дорогой, а память слова заклинаний хранила. Об одном только мечтала Марья: в Явь самостоятельно отправиться однажды. Однако о желаниях этих даже думать ей запретили и строго-настрого наказали: ни ногой из мира тёмных сил одной не выходить. Злило то девочку шибко, одначе делать было нечего — против воли родителей пойти боялась.

— Но ты же сам ходишь в Явь! Почему же мне нельзя одной? — возмущалась Марья, сидя как-то раз на берегу реки Смородинки вместе с Баюном.

— Я двум мирам от роду принадлежу, да и все порталы в межмирье вижу лучше тебя, — ответил Иван, брезгливо поглядывая на мутную воду.

— Вот и неправда, — покачала головой девочка. — Я, как и ты, замечаю проходы в другие миры, а ещё и прошлое мёртвых распознаю — так-то! Все те призраки, что тут ошиваются, были живы когда-то, а я их судьбы, как грамоты, читаю. Ты что, не веришь? — вскочила Марья, замечая лукавую улыбку друга.

— Чуть что, так сразу злишься, — мягко проговорил он. — Я ведь просто улыбнулся, а ты уже себе придумала невесть что. Эх, Марья… Кичишься ты знатно, но сделала мало.