Сумеречный сказ

— А ты прислушайся к лесу и всё поймёшь, — Баюн легонько щёлкнул девочку по носу.

Нахмурилась Марья и, обиженно на Ваню взглянув, собралась и пошла прочь, не обращая внимания на оклики друга. Она, хоть и не подала виду, всё же стала вслушиваться в звуки Сумрачного леса, пытаясь отыскать перемены, на кои намекал оборотень. Однако ж сказка Ивана уж слишком её тронула и не давала покоя, отвлекая от прочих дум. Чувствовала Марья, что злато в сокровищнице отца связано с богатством того царя. Поэтому и решила девочка во всём разобраться сама.

В Тёмном тереме Кощея горница целая отдана была под шкафы с грамотами, трактатами и свитками. Туда-то и направилась Марья, желая смысл сказки понять. Принялась девочка по полкам рыскать и всё на заветные корешки украдкой поглядывала: были у Кощея по чёрной магии книги, для Марьи пока что запретные. Перелистав всё доступное, просмотрев свитки в поиске крупиц знаний, убедилась девочка, что нужное ей в сокровенных трактатах таилось и надобно было на них хоть мельком взглянуть. Но как только отыскала Марья «Заговоры на крови», так тут же в горницу Владимир вошёл. Увидал он, что дочь за пазухой спрятать пыталась, и разозлился страшно:

— Что сказано было? Разве я разрешал тебе это читать? — огнём зеницы Кощея пылали, ужас вселяли. — Нельзя тебе к этим свиткам прикасаться! Мала ты ещё слишком. А теперь отдай, я жду.

Ни слова вымолвить Марья не могла, взгляд испуганно отводила, но медленно ручку протянула и возвратила свиток. Крепко сжал его Владимир и хотел уже вновь нравоучения прочитать, но взглянул на дочь, и сердце сжалось. Не мог он на неё серчать долго, ибо обожал безмерно.

— Прошу тебя, Марья, — мягко проговорил Владимир, девочку к себе прижимая, — не трогай эти свитки. В них много тайн и зла, с коими ты пока что справиться не сможешь. Я за тебя переживаю, светоч мой. Ты же не хочешь беду на нас накликать?

— Нет, батюшка, не хочу, — пролепетала девочка.

— Хорошо. Впредь тогда будь аккуратнее и умнее. Теперь ступай спать. Поздно уже.

Проводил Кощей дочь до комнаты, поцеловал на прощание и оставил на попечение Варвары, которая уж поджидала и спать укладывать Марью желала. Спросила она меж делом, что случилось. Марья от матери никогда ничего не скрывала, а потому-то и рассказала и про сказку Баюна, и про поход в библиотеку, и про стычку с отцом.

— На свете много страшных заклинаний существует, что душу могут выворачивать да голову пуще яда дурманить, — проговорила Варвара, одеяльцем накрывая дочь. — Не рискуй, милая, не стоит тебе ещё в это всё влезать да грани колдовства познавать. Не понаслышке отец твой знает о том, что бывает, когда осторожностью пренебрегают, — и, пожелав доброй ночи, оставила девочку одну.

Однако не шёл всё сон, маялась Марья — любопытство нездоровое её обуяло так крепко, что решилась она в сокровищницу Кощея тихонько пробраться. Тёмный терем в горах Отшельницах располагался, от всех любопытных был надёжно скрыт валунами, а к порогу его вели узкие и длинные лестницы, спрятанные в уступах камней. Однако знали обитатели дома, что пробраться к ним можно было ещё и через проход тайный, скрытый в пещере Змея Горыныча. Там-то, за лабиринтом мрачных коридоров и зачарованными дверьми, хранились богатства Владимира. Доселе никогда Марья в тех местах не бывала, но молву про проход слуги часто по углам шептали и про Кирилла ужасы сказывали. Поговаривали, что любой дурак, кто решится Кощея обхитрить, непременно в лапы Горыныча попадёт, а головы дракона настолько ужасны, что дух испустить мигом можно.

Как бы то ни было, не боялась Марья облика Змея, с которым много раз виделась, да и воровать она ничего не собиралась. Миновав всех слуг и ступая только на носочках, добралась наконец девочка до заветного прохода. Зажгла она огонёк меж пальцев и в коридоры ступила, ко всем звукам прислушиваясь. Понимала, что дорога к озеру с самоцветами где-то рядом находится, а потому идти аккуратно надо — попадаться Кириллу совсем не хотелось.

Пробралась Марья тенью в сокровищницу, о которой доселе только по рассказам слышала, и диву далась. Видимо, действительно Кощей здесь хранил богатства того царя, иначе откуда могло столько золота взяться? Да и Баюн сказки свои просто так никогда не рассказывает — значит, точно оно.