Сумеречный сказ

По рассказам деда некоторым домовым лютая доля выпадала: в сердца их хозяев проникало зло, что с годами силилось и всю округу отравляло. Гибли цветы, свет мигал, сквозняк жуткий по полу начинал гулять, плесень стены и пол разъедала — разруха медленно, но верно приползала, губя семью, дом и духа-защитника. Однако не то сильнее всего страшило, а когда сам хозяин был злым. У оного и домовой таким же становился, позволяя жестокости и боли всем править и волю жуткую исполнять. Слёзы, крики, брань и крах — вот что в таких домах обитало. От одной молвы только дрожь Елисейку пробирала, и молился он силам высшим, чтоб участь страшная его стороной обошла.

— Беззащитных тебе оберегать надо всегда, — продолжал Архип. — В том твоя сила, что можешь заклинания простые наводить да гнев людской в браздах держать. Однако ж природа наша лукава: от плохих хозяев мы всегда убегаем. Не можем мы в страхе, гневе и грязи жить, как ни старайся.

— Но ты же сам сказывал, что и с такими злодеями существовать приходится. Я не понимаю, — озадаченно пробормотал Елисей, затылок почёсывая.

— Существование — не жизнь, глупый, — Архип деловито расхаживал по комнате. — Да, просуществовать можно, но недолго, ведь от природы большинство из нас добрые и светлые души. Вот и стремимся мы от гнёта сбежать и жизни лучшей познать, однако и исключения встречаются. Берегись таких домовых, Елисей. Не сородичи они больше тебе.

Призадумался мальчишка, спросить желая, откуда у деда познания такие. Видал он не раз на спине Архипа шрам уродливый, будто хлыст по нему прошёлся, но спрашивать не стал. Считал, что не надо дурные и далёкие воспоминания тревожить. Ежель хотел бы, то сам он бы рассказал, а раз молчит, значит, всё ещё боль свежа в сердце.

— Как же быть тогда, деда? — поинтересовался Елисей, твёрдо решивший, что не допустит никогда беды для хозяев дома своего. — Неужели нельзя человеку помогать да на путь праведный наставлять?

— Нет, милок, нельзя. Душа человеческая переменчива, тайнами полна, а потому непонятна для нас, — грустно вздохнул Архип. — Да и ведь не всегда беда в сердце их обитает, иногда она извне приползает. Тогда и мы бессильны бываем.

Шли годы, менялись люди, росли девочки-сестрёнки, подле коих и жил Елисейка. Детство их точно вместе проходило, хоть и не видели они домовёнка. Однако он же их хорошо знал: старшей Оленька была, рассудительная и не по возрасту умная, младшая же, Зоя, веселиться любила и постоянно беспорядок учиняла. За ней приходилось неустанно Елисейке игрушки убирать, вытаскивать карандаши из-под диванов и шкафов, а порой и вовсе сон охранять — часто девочке кошмары снились. Однажды даже помог домовёнок ей пуговицу пришить на кофте любимой, за что и получил потом нагоняй от деда, но ни о чём не жалел. Сам ведь он хотел помочь Зое, которую негласно сестрой считал.

— Нельзя нам к людям привязываться, Елисей. Пожалеешь потом, обожжёшься, и что тогда? — причитал Архип, но слова его в воздухе провисали.

Детские года убежали, и не заметил их даже старый домовой. Только в умениях внука разницу с гордостью отмечал. За всё время обучения научился Елисей в воздухе маревом становиться, речь и повадки животных понимать, знаки колдовские рисовать и мог теперь обереги да круги защитные создавать. Важно на внука Архип глядел и скорое взросление пророчил — истинный домовой под крылом его вырос.

Елисей же к обучению относился порой как к соревнованию с девочками, пусть, они того даже не знали. Приносили сёстры отличные оценки из школы, так и домовой за мастерство своё с рвением принимался. «Пятёрка» по контрольной приравнивалась к починке дверцы шкафа, что точно без магии бы рухнула. Медаль по плаванию — отучена кошка обои царапать, хорошо написанные контрольные — цветы в доме распускаются ярче прежнего.

Так и жили бы они дальше, покуда беда не пришла: неожиданно не стало отца девочек. Из отрывков разговоров понял Елисей, что сердце его слабым было и замерло в миг страшный. Скорбь и горе в доме поселились, и ничего не могло их изгнать, только время помочь способно было. Годы теперь иначе пошли.

Первой из дома родного ушла Ольга, которая нашла мужа и решила своей дорогой идти. Заботы о матери на Зою легли, а Елисей ей по дому помочь старался — Архип после смерти хозяина совсем сдался, силу у него точно отняли. Вот и приходилось молодому домовому хлопотать. Шесть лет так пролетело, пока Зоя работала, рук не покладая, и не накопила достаточно средств на новую квартиру. Вот только мама с ней переезжать отказалась. Сказала, что пора дочери одной начинать жить, а за неё беспокоиться не надо — справится, иначе быть и не может.

С переездом Зои вопрос и об Елисейке встал. По законам домовых обязан он был вместе с девушкой в новое место перебраться, да только не хотел юноша Архипа одного оставлять. Он, как и мама Зои, после смерти хозяина захворал, и мир ему ныне не мил стал. Потому и не собирался никуда Елисей, твёрдо намереваясь во всём подмогой деду быть и дальше.