Сумеречный сказ

Моховик, выслушав её рассказ, замолчал, вертя в руках веточку старую. Аглая и пошевелиться лишний раз боялась, осуждения выжидая. Краем глаза заприметила вещи свои выстиранные и высушенные — даже об этом Моховик позаботился.

— Почему сбежала? — спросил леший наконец.

— Не хотела, чтобы за меня так просто всё решали, да и из дома родного уезжать не желала.

— Почему? Разве не жаждешь на места новые поглядеть?

— В гостях хорошо, а дома лучше.

— И то правда, — задумался леший, взглядом пристальным окинул Аглаю и кивнул мыслям своим. — Вот что…

— Не отправляй меня назад, — перебила она. — Прошу, позволь здесь остаться. Не хочу я покидать леса твоего богатого и не хочу родителей оставлять. Однако и не лежит у меня сердце к тому, кого сосватали. Чую я, что не по пути нам.

Усмехнулся Моховик.

— Ишь, как разошлась, когда дело до палёного дошло. Одначе перебивать меня не стоит — обидеться могу, — чуть пожурил леший. — От слов я своих не отказываюсь. Правду молвил: понравилась ты мне, а посему предлагаю здесь тебе остаться. Живи себе спокойно, я тебя тревожить не стану. Только учти: лес мой не губи, иначе не сносить тебе головы. Ну-ну, не пугайся, — усмехнулся леший и встал. — А теперь отдыхай, сил набирайся, — с этими словами оставил девушку Моховик, прямо в дождь выходя.

Так и началась новая глава в жизни Аглаи, однако не печалилась и не страшилась она перемен. В лесу ей много дел нашлось: силки убрать, там мусор собрать, птенцов да зверей вернуть аль выходить. Из опавших веток печку топила, а еду и прочие мелочи леший откуда-то сам приносил. Визиты Моховика поначалу короткими были, но затем привыкли они друг к другу, за разговорами часы долгие коротали. Не заметила Аглая, как дорог стал ей леший и облик его дивный в душу запал — влюбилась. Моховик же сердце ей сразу открыл и пожелал, чтобы вместе они всегда были. Так и обменялись клятвами девушка и леший, навсегда судьбы свои связывая.

Не ведала тогда Аглая, что отныне вечную жизнь обрела: то удел избранницы лешего. А как прознала, то плакала сначала и умоляла к родителям отпустить, ибо заботиться о них надобно было. Леший слёз её понять не мог, ведь не запрещал он видеться с ними, однако боялась Аглая порицания.

— Глупости какие, — отмахнулся от неё Моховик и, взяв под руку, повёл к дому отчиму.

Столько тогда было слёз, объятий крепких и поцелуев в ланиты — сбился со счёту леший, в очередной раз людям поражаясь. С той поры и стала Аглая родителей навещать, не утаивая от них правды об избраннике. Те приняли Моховика добродушно и сердечно, ведь видели они, как дочь от счастья сияла.

В союзе этом семеро детей родилось — две девочки и пять мальчиков. Все они отцу в лесу помогали, ведь каждый лешим по природе слыл. Когда детки подросли, принялся Моховик их мастерству учить: чары земные плести, защиту наводить и обереги мастерить. Во всём на него семейство походило, чем радость его неслыханную вызывало. Однако самыми сильными из детей оказались только двое — Лисовка и Сосновец.

Девочка людей пугать любила, молодцев соблазняла и охотникам головы дурила, в места тёмные заводила и не отпускала больше. По весне листочки раскрывала, веточки умывала, птиц первоцветом встречала и воды очищала. С потомством зверей гуляла, от родов им помогала разрешиться, а после с маленькими играла и от селений людских отводила. Ежель вредил кто лесу, тотчас насылала Лисовка беду на голову непутёвую и жизнь могла запросто отнять. Летнюю пору она всем сердцем обожала и резвилась постоянно, песни птичьи распевала и с ветрами лёгкими танцевала. Душой и красотой на мать походила, разве что характер отцовский переняла.

Мальчика Сосновцем назвали. По разрешению отца он осень и зиму в лесу принимал. Листья в яркие цвета красил, грибы да ягоды оберегал и снегом земельку укрывал. Медведям суровым берлоги готовил, прочих хищников жалел и иногда на дорожку следов наводил. Зайцев учил мех менять, шубку белую надевать и в прятки лучше прочих играть. Когда холода лютые наступали, помогал всем пушистым Сосновец и еду им приносил. Браконьеров и рыболовов не жаловал и изводил их пуще сестрицы: души вынимал и подле себя в услужении оставлял.

Так и жили они все в мирке своём милом, не ведая ни горя, ни зла. С жителями Нави знакомо семейство было, с почётом их встречали да во всём помогали. Обитатели Прави редко в лесах бывали, но всё же хозяев лесных всегда уважали и заботой своей окружали. Лишь население Яви косо на лес смотрело, наивно считая, что всё в этом мире для людей создано. Рубили они деревья, зверей изводили, рыбу ловили, мусор оставляли, траву топтали, земельку отравляли — терпеть всё это не было сил, оттого лешие и заводили путников в топи, с ума сводили иль себе в службу отправляли.