Сумеречный сказ

— Пугливо смотришь, озираешься, правильно делаешь, — усмешка искривила лицо девицы. — С рождения меня Маринкой все величали.

— И что же ты делаешь здесь, в такой глуши? — интерес проявил Кирилл, взор не в силах от незнакомки отвести.

— Живу, как загнанный зверёк, но ничего, ничего, настанет время и тогда… — она всё шептала и шептала без разбору слова, расхаживая из стороны в сторону.

Кирилл, глядя на неё, испуганно попятился назад, но Маринка тут же подпрыгнула к нему, вцепляясь в руку.

— Куда ж ты? Я же вижу, что дома тебя ждут лишь обида и гнев. Как посмотришь на косы ржаные, так залюбуешься, а если очами цвета неба взглянет, то пропадёшь на месте сразу. Маяться будешь, без сна ворочаться станешь, придётся Елену вспоминать и Финиста проклинать.

— Откуда ты?.. — удивился Кирилл.

— Ведьма я, милок, — оскалилась Маринка. — Гонят меня отовсюду, куда бы ни пришла, а потому и приходится скрываться по болотам, лесам иль в селениях пустых. Но не о том речь, не о том.

Вопросительно на неё Кирилл взглянул.

— Знаю я, как тебе Елену заполучить, знаю, но тут надо бы от мужа избавиться.

— Как же сделать это, коль богатырь он?

— Есть у меня зелье одно, что силушкой тебя наделит, коей равной не найдётся. Облик зачарованный получишь, сможешь по свету летать, да мощью своей будешь врагов устрашать, — и, науськивая слова елейные, завела Маринка Кирилла к себе в избушку, где опоила отваром гадким.

Не заметил молодец, как гроза налетела, как ветер деревья повалил, как застонала природа — злой рок свершился. Одурманила Маринка юнца и в зверя превратила — Змеем Горынычем Кирилл стал. Облик дракона громадного с тремя головами ему от колдовства достался, а злость и зависть, что внутри пылали, в огонь настоящий превратились и нутро заполнили. Всю ночь тело молодца лихорадкой било, ревел и рычал он, сущность новую принимая мучительно. А наутро встал, а перед глазами всё плыло, голова тяжёлой была — мыслить ясно совсем не получалось.

— Иди к ней да вновь руки проси, а если и ныне откажет, то в зверя обращайся и рази пламенем, пока от Финиста не отречётся, — наставляла Маринка, а Кирилл только и кивал.

Домой не заходя, направился молодец к Елене. Удивилась та знатно, неспокойно сердце забилось при виде Кирилла — нездоровым он казался, словно подменили.

— Как ты чувствуешь себя? — осторожно спросила она, но тот лишь головой качнул и вновь речи про побег и любовь завёл.

Оскорбилась Елена и вон его погнала.

— Не хочешь по-хорошему, значит будет по-плохому, — прошипел Кирилл и обращаться принялся.

Выросли крылья за спиной, три главы тело разорвали, и стал он драконом, что всё небо собой закрывал. В страхе на него Елена смотрела, а Кирилл лишь наслаждался мощью. Взревел он и принялся огнём землю опалять, сжигая всё на своём пути. Пылали трава и дома, крики и стоны сквозь дым еле слышно пробивались.

Ярость и боль Елену захлестнули, ринулась она за луком и стрелами и стала в Змея стрелять. Но ни одна не нанесла ему раны, только лишь царапала кожу толстую.

Видя, что не получается у дочери чудовищу противостоять, решил старик-отец ей помочь и начал в дракона предметы швырять, надеясь, что отвлечётся тот и достигнет стрела цели. Да только не было пользы от действий сих: рассвирепел Кирилл и одним ударом пронзил когтем старика.

— Нет! — отчаяния крик сорвался с уст Елены. Подбежала она к отцу, стала рану зажимать, да только угасла уже жизнь его.

Злость страшная Прекрасную одолела: метнулась она в дом, пылающий, и выхватила из ножен старых меч мужа. С ужасом Елена на округу взглянула: огонь тела и избы пожирал, пылали деревья, в гари и дыму несчастные страдали. Забралась она тогда на крышу и пустила последние стрелы, надеясь мечом Змея задеть, как только приблизится тот.

А Кирилл, обуянный властью и злостью, не замечал ничего — полностью отдался огню. Не слышал он криков, плача и молитв. Не различал стонов родных матушки и бабушки. Не видел друзей и соседей, павших от его действий. Он в один миг стал дыханием смерти.

Силы и надежда оставляли Елену. Стрелы кончились. Дышать становилось тяжко. Губы еле слышно шептали молитву богам и призывали Финиста, а дрожащая ладонь сжимала перо его, которое всегда Прекрасная на груди носила. Кровь с рук её сочилась ручьями. Не понимала Елена, за что столько проклятий на их долю выпало. Обессиленная и уставшая, она пала на колени и стала прощаться с жизнью.

Вдруг точно молния ударила, и гром прокатился: на землю огромный Сокол спустился. Сиял он как солнце ясное, разгонял тьмы завесу. Услышал Финист молитвы жены своей и прилетел на спасение.

— Ты, — прошептала Елена, обрадовавшись.

Долго в небе бился Финист, молнии сверкали, ветер завывал, рёв Змея небеса сокрушал. Елена всё в вышину смотрела, выискивала образы и за любимого переживала. Каждая минута ей вечностью казалась. Неожиданно яркий свет местность залил, и упал на землю Змей Горыныч, кровью истекая и в человека превращаясь. Подоспела к нему Елена и взмолилась мужу:

— Пощади его, не убивай!