Сумеречный сказ

Вспомнила тогда Дева-Весна, что полнится земля еще богатырями, и отыскала Алешу Поповича – выходца из земель Ростовских, который отличился в поединке с Тугариным Змеем – лиходеем, вредившим люду простому. К нему-то и спустилась Леля, рассказывая, что в окрестностях приключилось. Выслушал ее богатырь и, отказать не смея, отправился выручать Василису.

Сказался он слугой и тихонько ночами по коридорам прохаживался, желая выяснить, где горницы девицы и княжича, который перо золотое на груди хранил. Седмица минула, прежде чем удалось Алеше нужную опочивальню отыскать и время правильное подгадать. Разузнал он, что когда в баню княжич отправлялся, перышко в ларце под надзором поверенных оставлял. Прокрался Алеша в предбанник и оглушил дружинников – в тени он их поджидал и со спины напал. Дальше задача простенькая стояла: открыл Попович ларец и выудил перышко, Василису к себе призывая. Явилась к богатырю красна девица и улыбки не утаила.

– Благодарю тебя, молодец храбрый, что услужил, – шепотом молвила она и к выходу подбежала. – Давай же нынче отсюда выбираться.

Согласился богатырь, да только не успели они дверь отворить, как выскочил княжич и подмогу позвал. Страх душу Василисы окутал, и превратилась она в Жар-птицу, пламенем ярким загораясь. Заполыхала тут же баня, поднялся дым от огня.

Испугался Алеша Попович и бросился девицу спасать. А Василиса в ярости своей не замечала, как трещат стены, как обдает ее жаром крепким. Только когда голова кругом пошла, поняла она, что княжича и себя с богатырем на смерть обрекла.

Бездыханное тельце ее Алеша сквозь огонь на свежий воздух вынес, сам без сил и сознания падая. Тогда-то и подобрала их Дева-Весна, в Правь с собою унося. Жизнь Алешу покинула в ту ночь, позволяя ему среди земель светлых остаться.

Стыд и боль в сердце Василисы поселились, как токмо узнала, что приключилось. Плакала она, умоляла Лелю Алешу к жизни вернуть, но без толку – не имела богиня власти такой. Совесть в душе Жар-птицы когтями скребла: выходка ее горем обернулась.

Не находила Василиса себе места и предпочла отшельницей стать: поселилась в глубине сада Ирия и взмолилась земельке, чтоб никто не отыскивал дорогу к ее дому. Не могла она и в глаза Алеше взглянуть, только письма слала, прощения просила. Много лет минуло, прежде чем удалось им встретиться вновь, но холодной как лед Василиса стала и подпускать к себе никого не решалась, сердце и душу закрывая. Так и проходили года: Алеше девица мила была, но внимания на него не обращала, все себя за случившееся коря.

Спустя несколько месяцев после обряда, Правь

Серебряные земли носили свое название не только в честь высоких утесов, усеянных мраморными камнями, и омывающих их рек, но еще и из-за холодного света полной луны, что каждую ночь поднималась на небосводе и озаряла край. Ее сияние всегда разливалось по округе магическим светом, проникало в каждый уголок и накрывало крыши домов Богатырского града. В нем жили славные витязи, храбрые воины и смелые поленицы, чьи подвиги и деяния всегда отличались доблестью и отвагой. Простые крестьяне и известные князья, дружинники, цари и многие другие обитали на здешних улицах. Не было здесь места титулам, ибо правили тут чувства и мысли, свободные от условностей.

Частенько на улицах града устраивали игрища, в которых участвовали все желающие, совсем не боясь проиграть. Стрельба из лука, забеги и конные скачки, полномасштабные бои, потешные огни, бутафорские чудища – от таких диковинных потех никто не оставался равнодушным и окунался в атмосферу соревнований. Тогда же устраивались гулянья: по всей округе звучала музыка, от сапог танцующих поднималась пыль, и прибывали толпы гостей из Медных и Золотых краев.

Так было и сегодня: Добрыня Никитич отмечал очередные именины. С размахом к такому празднику подошли его близкие и друзья: наготовили угощений и любимых сладостей, натащили гору подарков, поднимали кубки с медом и толкали восхваляющие речи.

Однако отраднее всего было видеть Добрыне семью и добрых друзей, в том числе и князя. Много историй они вместе пережили, память о коих до сих пор в былинах хранится.

Прямо посреди большой площади накрыли столы, за которыми помещались все желающие, а благодаря чудесным скатертям-самобранкам еда никогда не заканчивалась. На самом почетном месте расположились родственники Добрыни: бабушка с дедушкой, мать, отец и Настасья.

– Ну-ка ешь еще! Для кого варили-то? – хлопотала Алена, накладывая в тарелку сына еще голубцов. Вчера вечером она и Настасья готовили все блюда и заколдовывали скатерти.

– Ну мама! Что такое? Я сыт и здоров, – возмущался Сокол, поглядывая на жену в поисках защиты.

Елена лишь отмахнулась от него, заставляя Светозара громко расхохотаться.

– Чего ты там гогочешь? – тут же переключилась на него Алена подбоченившись. – Сам-то ничуть не лучше! Ничего не ешь, так еще и капусту от голубцов брезгливо отодвигаешь! Хоть бы раз за свои столетия попробовал! Одни расходы с тобой, неблагодарный.

Светозар возмутился: