Сумерки

— Завтра, — кивал Колям, и снова его пальцы беспокойно, как тараканы, суетились в хлебе.

— Сво-олочи-и… — застонал на полу Одноногий, заворочался, но не проснулся. — Убили-и…

— Вот, вот они. — Леха достал из кармана смятые деньги, бросил на стол. — Двести тыщенок. Аванс, так сказать…

Витька смотрел на деньги, и в глазах постепенно яснело. Он чувствовал себя, как приговоренный к казни, которому вдруг, уже перед виселицей, говорят о помиловании. Одна красненькая — пять тысяч — угодила в лужу пролитой водки и лежала, не намокая. На грязной, жирной бумажке искрились мелкие капельки.

— Ну, берешь? — дышал в щеку Леха.

— Витька комкал деньги в потных руках, долго заталкивал в брючный карман, приминал там, чтобы не выпали.

— Что делать-то? Что? — Внезапное беспокойство охватило его, хотелось куда-то бежать, что-то хватать.

— Завтра, завтра, — вовсе не пьяным голосом сказал Леха. — Делов немного — помочь человеку в машину залезть да дверцы закрыть. Ну, там по мелочам еще… — Он неожиданно громко захохотал, запрокинув голову, открывая мощную багровую шею.

Хохот совершенно успокоил Витьку, и тут ему страшно захотелось спать.

— Какому человеку? — безразлично пробормотал он, лишь бы что-то сказать.

— Завтра увидишь, старик. — Леха снял с его плеча тяжелую руку, И Витька, ударившись лбом о твердый стол и проваливаясь в бешено крутящуюся воронку, услышал где-то далеко голос Коляма: «И ты думаешь, он надежен?»

Витька хотел удивиться и что-то ответить, но не успел…

9

После вчерашнего дождя все выглядело чисто вымытым. Небо как на картинке — яркое, синее. На горизонте курчавились облачка. Парили высыхающие на асфальте лужи. Потом асфальт кончился, и «рафик» запрыгал на выбоинах. Витька больно ударился затылком о стенку, рядом выругался Леха, подскакивая при каждом броске, цепляясь руками за низенькую перегородочку, отделявшую их от шофера. На нем была такая же, как у Витьки, кожаная куртка, только не черная, а светло-коричневая, покрытая сеткой трещинок.

Колям гнал вовсю, то и дело поднимая руку с засученным рукавом синей рубахи, поглядывал на часы, блестевшие среди черной шерсти.

— Дело несложное, — говорил, мотаясь, Леха. Беспроигрышная лотерея. — «Рафик» подпрыгнул, как дикая коза, и он выругался. — Ты что, потише не можешь? — крикнул Коляму. — Летишь, как на пожар!

Колям слегка отпустил педаль, и трясти стало меньше. Ехали по новому микрорайону, где Витька никогда не бывал. Мимо тянулись безликие серые коробки многоэтажек, расставленные скучными рядами. Микрорайон строился, и многие еще слепо глядели пустыми оконными рамами. Между ними высились глиняные горы, прорезаемые широкими канавами, забросанными битым кирпичом, торчали железные штыри, скрюченные остатки арматуры, валялись рыжие от ржавчины трубы.

— Тут, старик, дельце такое, — продолжал Леха, сунув в рот папиросу. — Он долго не мог попасть в нее огнем, чиркал спички, которые задувало из открытого окошка. — Есть, понимаешь, гуси, у которых деньжат — лопатой греби. И снимают с книжки по-крупному. Дачку там вторую купить или иномарку заместо «Жигулей»… А у тебя жене отдать нечего, детишкам на молочишко не хватает. На пузырь частенько не наскребешь. Справедливо, я тебе говорю, а?

— Угу, — невпопад хмыкнул Витька, смутно воспринимая, да и не прилагая никаких усилий к тому, смысл Лехиных слов мешал шум мотора и привычный звон в голове.

— Вот мы справедливость и восстанавливаем, перекрикивал гудение Леха. — Распределение деньжат должно быть честным, верно?

— Угу, — соглашался Витька, ерзая на твердом сидении, чтобы не свалиться.

— Ты теперь в деле. В кусты теперь, старичок, поздно. Да и риску никакого. Действуем, значит, там: Колям за рулем, Нинка брякнула, что сегодня один хмырь будет в сбербанке десять лимонов брать. Даже час сообщил ей, паскуда. Нинка, она расколоть клиента умеет. А к чему ему столько, а?

— Угу, — буркнул Витька и опять ударился затылком.

— Одноногий тоже поработал. Спец! Художник! Вот, — Леха выхватил из кармана куртки и сунул Витьке узкую книжечку в красном переплете. — Налоговая полиция… — Леха расхохотался, «рафик» мотнуло, книжечка щелкнула Витьку по носу.

— Вот тебе и всех дел — помочь залезть человеку в машину. Ну, там пособить, если брыкаться начнет, — закончил Леха.

«Рафик» затормозил у высокой глиняной кучи. Колям с шумом выдохнул воздух, закурил. Витька тоже закурил и тут же закашлялся. Язык был шершавый и заполнял весь рот, а похмелиться Леха не дал. «Сделаем дельце — хоть купайся в ней».

Впереди, через дом, поблескивала на солнце новенькая застекленная вывеска «Сбербанк».

— Скоро появится, — поглядел на часы Леха.

— А если на своих колесах прикатит? — процедил сквозь зубы Колям.

— Тогда его счастье… Но не должон. У него «блуберд», пожалеет такую бить по здешним ямам. Да и живет рядом.

Упало молчание. «Рафик» наполнился дымом, лениво вытягивавшимся в раскрытые окна. Витька, не отрываясь, смотрел на двери «Сбербанка».