Сумерки Баригора

Квентин сделал еще несколько шагов вперед, его лицо налилось кровью, и на мгновение могло показаться, что сейчас он набросится на герцогиню, но в последний момент он сделал резкий выдох сквозь зубы, получившийся похожим на рык дикого зверя, и отвернулся от матери. Его руки дрожали, а дыхание было тяжелым и сбивчивым. Но Маргарита даже не шелохнулась.

– Если вы не хотите взять управление Аурверном ради меня, сделайте это ради Баригора, – сквозь зубы процедил Квентин.

Ответом ему стал почти задорный смех Маргариты:

– Ради Баригора? Нет, Квентин. Я сделаю это ради себя. Я войду в историю как лучшая правительница, которую знала эта провинция. А ты беги, сражайся со злом, потомки запомнят, что какой-то фон Аурверн стоял за спинами короля Регина и его верных соратников.

С этими словами Маргарита поднялась с кресла и, бросив вышивку, быстрым шагом вышла из гостиной, оставив сотрясаемого бессильной яростью Квентина одного.

Баригор, монастырь Ордена Вечного служения, 9 июля 3607 года

На следующий день Айя собрала всех своих братьев и сестер в главном здании монастыря. В большинстве монастырей таким зданием являлся храм, но в обители Ордена Вечного служения церковь была всего одна и совсем небольшая. А центром монастыря служил большой двухэтажный дом, почти весь первый этаж которого занимал обширный зал для сборов. На втором этаже располагались рабочие кабинеты, рядом с которыми из крыши торчала башенка голубятни – основного способа получения заказов Орденом.

В зале по зову сестры Светлячка, как здесь называли Айю, собрались все посвященные члены Ордена, находившиеся в тот момент в монастыре, включая, само собой, и его главу, называемого настоятелем. Он и взял слово первым:

– Сестра Светлячок, с какой целью отвлекаешь ты сестер и братьев своих от послушаний их? – В отличие от других членов Ордена, настоятель не скрывал своего лица. Это был действительно уже весьма немолодой мужчина, настолько худой и иссушенный, что его можно было бы назвать дряхлым. Он говорил сухим, будто немного поскрипывающим голосом.

– А свое послушание выполнила ли ты? Мы считали, что погубило оно тебя, – продолжил настоятель.

– Не выполнила, отец-настоятель! – уверенно ответила Айя.

По залу пронесся удивленный вздох. Сестра Светлячок еще ни разу не проваливала задания.

– И в чем же причина, сестра Светлячок?

– В том, что вы ошиблись, отец-настоятель.

Вздох в зале повторился еще громче.

– Что молвишь ты, сестра?

– Король, которого вы решили поддержать и чьего брата устранить моей рукой, – слуга Кавица.

Несколько человек в зале громко ахнули, другие просто уставились на Айю из-под скрывающих лица капюшонов. Настоятель встал напротив Айи в центре круга из людей, скрестив руки на груди и нахмурившись:

– Есть ли свидетельства обвинениям твоим, сестра?

– Священник, прибывший со мной, – каноник его высокопреосвященства Десницы Алора, и он своими глазами видел, как служащие королю Вернону варвары пленили Десницу и всех его епископов. – Айя указала рукой на Матиаса, которому позволили присутствовать на общем сборе. Священник, одетый, как полагается, в рясу, сидел на лавке у стены зала, за спинами всех собравшихся. Все взгляды тут же обратились на него, и люди расступились, чтобы настоятелю и Айе было видно Матиаса.

Настоятель, которому священника не представляли, вперил в Матиаса подозрительный взгляд маленьких, глубоко посаженных глаз.

– Назови себя, брат мой.

Матиас привстал на одной ноге, насколько ему позволяла травма, сложил руки в священный знак Алора и учтиво поклонился настоятелю:

– Мое имя – Матиас, отец-настоятель, я принял сан в монастыре Святого Доминика, что в Куинте, и последние несколько лет был благословлен служить в канцелярии его высокопреосвященства, да озарит Алор его душу своим светом.

После этого священник снова сел.

– Истину ли молвит сестра Светлячок?

– Да, отец-настоятель. Наш король, благословленный на царство Алором и коронованный Десницей его, привел с собой во дворец диких варваров с севера. Они поклоняются темной злой сущности, под личиной которой не может скрываться никто, кроме врага всего человечества, злокозненного Кавица.

Все собравшиеся внимательно изучали Матиаса и слушали его речь: кто с ужасом, кто с недоверием. Но никто не проронил ни слова, позволяя священнику закончить.

– Эти люди с попустительства короля пленили Десницу и епископов, прибывших проститься с королем Фридрихом (да укрепит Алор их сердца в сей темный час). Дикари проводят противные сердцу любого верующего ритуалы и поклоняются своему отвратительному богу прямо во дворце.

– И вы всё это видели? – с недоверием спросил настоятель.

– Я был заперт в подвалах дворца вместе с его высокопреосвященством и другими святыми отцами.

– То есть нет?

– Неужели вам недостаточно того, что король Вернон преступно пленил его высокопреосвященство?! – возмутился Матиас, вновь вставая, на этот раз опираясь на костыль, которым его снабдила Сова.

– Сие есть лишь ваши слова.