Сумерки Баригора

– Дамы и господа! – начал Квентин, и, несмотря на напряжение, его голос звучал уверенно. – Спасибо, что приняли мое приглашение и собрались здесь сегодня. Этот вечер посвящен нашим дорогим гостям, которые наверняка всем вам знакомы: графу Седрику Ардейну, некроманту Байасской Коллегии, – кто-то в зале зашептал, но быстро затих, – герцогу Реймонду фон Моргенштерну, первому министру Баригора, – Квентин замолчал на пару секунд, – и, конечно же, его высочеству Регину Паулицу, которые почтили Брасс своим присутствием и своей благосклонностью.

По залу пробежала волна шепотов, а Квентин наконец смог перевести дух. На репетицию речи, написанной, само собой, Реймондом, ушел весь вчерашний день.

Когда гости вновь замолчали, Квентин продолжил:

– Это честь для меня – передать слово его высочеству. – И герцог с поклоном отошел в сторону.

Регин сделал несколько глубоких вдохов, как его научил Реймонд, и, сделав шаг вперед, начал так же заготовленную и выученную вчера речь:

– Приветствую вас, верные подданные Баригора. В это непростое для нашего отечества время я рад находиться здесь, в Брассе, со всеми вами. Аурверн вот уже много сотен лет является одной из важнейших провинций Баригора и нашими торговыми воротами в Арагвию, Тарабойю и Лорингию. Вы всегда были верны стране и во время трагической войны с Тронцем приняли на себя главный удар, как и ваши предки, всегда стоявшие на защите Баригора. – Регин сделал небольшую паузу, чтобы дать первой части его речи усесться в головах слушателей, а потом, глубоко вздохнув, продолжил: – Безвременная кончина нашего короля Фридриха, моего отца, стала ударом для всех нас. Мой брат Вернон незнаком многим из вас, ведь последние десять лет он провел в Льеже, на границе с дикими варварскими землями. Всем известно, что жители Северных гор отвергают веру в Великого Алора и поклоняются богомерзким идолам и Кавицу.

Люди в зале снова зашептались. Голос Регина постепенно начал тонуть в этом шуме, и он замолчал, дожидаясь, пока слуги успокоят собравшихся господ. И это позволило ему перевести дух. Когда снова стало тихо, принц продолжил:

– До каждого из вас наверняка доходили слухи о том, что и Вернона не обошли стороной эти темные учения. Я каждый день молюсь Алору, чтобы это оказалось неправдой и правление моего брата ознаменовалось процветанием Баригора и всех его подданных. – Регин набрал в грудь побольше воздуха, чтобы перейти к самой главной части своей речи. – Но я уверен: что бы ни случилось, люди Аурверна будут стоять на защите Баригора и не позволят скверне Кавица отравить нашу отчизну, наш дом.

На несколько секунд повисла гробовая тишина, а потом Реймонд, стоявший справа от Регина, начал учтиво и громко аплодировать. Его примеру последовали Квентин и Седрик, и вскоре весь зал загремел овациями. Первый министр наклонился к Регину и, перекрикивая шум, сказал:

– Отличная речь, ваше высочество. Все в восхищении. – Реймонд хитро подмигнул принцу. В этот момент, прячущий улыбку под усами, он напоминал очень довольного кота.

Регин рассеянно кивнул и поспешил вновь спрятаться от толпы в приватной гостиной. По нему было видно, что эта речь далась ему непросто. Впрочем, его уход мало кто заметил: знать Баригора была занята осмыслением и обсуждением услышанного. Среди присутствующих нашлись и адепты теории заговора, уверенные, что младший принц задумал переворот, и те, кто списывал все сказанное на юность и неопытность Регина. Было, впрочем, и несколько человек, рассказывающих о темных делах, творящихся в столице. Этих, последних, слушали охотнее всего.

Один из младших дворян – дородный и краснолицый мужчина лет сорока – окликнул Реймонда:

– Ваша светлость! Я так рад видеть вас в добром здравии! В газетах писали, что вы страшно больны.

Реймонд обернулся, смерил мужчину быстрым взглядом и расплылся в широкой улыбке:

– Барон Пфальц! Какая встреча. Спасибо, что беспокоитесь о моем благополучии, как видите, слухи о моей болезни совершенно не соответствуют действительности. Газетчики, сами понимаете! Стоит один раз чихнуть, и на следующее утро на всех первых полосах напишут о твоей скорой смерти.

Барон Пфальц весь засиял, когда первый министр назвал его по имени. Если у него и были какие-то сомнения или опасения касательно Реймонда, они тут же развеялись.

– Вы ведь, должно быть, недавно прибыли сюда из Лорица? – спросил он.

– Всё так.

– Некоторые гости рассказывают, что в столице неспокойно. Будто бы опасения его высочества не напрасны…

Реймонд наклонился ближе к барону и заговорщически понизил голос:

– Боюсь, это правда, мой друг. В Лорице творится что-то дурное: распри, преступления, ересь. Будто Алор гневается на нас за дела нашего нового короля…

Барон Пфальц шумно, с присвистом вздохнул. Его обычно красное лицо резко побледнело.

– Какой кошмар… Прошу меня извинить. – С этими словами он засеменил прочь из зала.

К Реймонду подошел Седрик, наблюдавший за этой сценой с некоторого отдаления:

– Что ты сделал с бедным толстячком? Я думал, его инфаркт хватит! Мне показалось, я на секунду увидел, как его дух отделяется от тела.